головы.
Если ребёнка любили и продолжают любить, во взрослом возрасте он будет знать, как давать любовь, какая любовь – здоровая, как – нездоровая. Но если не давали любви – ему нечего давать. Твой внешний мир – это отражение внутреннего.
Мы приближались к шуму ярмарки, я подняла голову и увидела проблески воды сквозь густые деревья.
– Ты можешь мне рассказать, если хочешь, что с тобой произошло. Может, я помогу, есть масса специалистов, которые могут решить такие проблемы…
– … бежиим. Аттракционы, нужно спешить, пока очереди нет.
Меня порадовало отсутствие ответа или любой реакции, на тот момент мне не хотелось ему помогать, выслушивать. Вероятно, я лицемерила, захотела проявить внимание. Такое желание у меня появится позже.
– Ещё только за полдень, никого не будет. – Неспешным шагом пошла за ним.
Людей было много, и очередь уже метров на двадцать. Остановилась, оценила длину очереди и пошла за молодым художником.
В очереди были и подруги парами, и друзья, и романтические пары, также родители с детьми, дети со старшими братьями и сёстрами. Стояли мы в очереди на колесо обозрения. Вход был бесплатным. День был прозрачным, ярким, было жарко, дул приятный ветер, и жара рассеивалась в воздухе на определённые мгновения. Контролёр стоял у прохода к колесу, считал количество проходящих людей. Колесо продолжало крутиться и набирать в свои пустые сиденья новых людей. Пришла и наша очередь, мы быстро зашагали к голубой кабинке. Сели и вместе опустили металлический поручень. Сидение медленно поднималось вверх, и виды открывались всё круче. Этот город открылся с новой стороны. Пруд у парка, как маленькое зеркальце, затерянное в траве, если бы я была гигантом. Маленькие люди у мольбертов рисовали на противоположной стороне от самого колеса. Их я не видела с земли.
– Скоро всё разберут, и ничего не останется.
Наш художник смотрел вверх, в небо, его вид прервал мои мысли, что там внизу. И я посмотрела вверх, на небе ни облачка, золотой диск, как одноглазый волшебник, белый след от самолёта, как шрам на чистом небе.
– Вот бы мне оказаться в этом самолёте, – мечтательно сказал Максимилиан.
– А что тебе мешает? Купи билет и окажешься там.
– Если бы это было так просто.
– Скорее всего, твою картину продадут, возможно, и дороже, чем хочет нынешний владелец, тогда станешь востребован. Рисуй ещё, у тебя есть стиль, оригинальность, только не забывай подписывать их.
Ответ мой прозвучал очень материалистичным, так, если бы, кроме денег, больше преград улететь на самолёте нет. Как же страхи, цепи, перемены?
– Рисовать! – его лицо стало мечтательным, как у ребёнка, поедавшего нечто очень вкусное. – Через несколько дней ты уедешь, и я покину эти места.
Изучая выражение его лица, я обрела спокойствие, мои тревоги и жалость к нему прекратились, он выглядел спокойным. Десять минут назад он
