волне создания танковых армий и была сформирована по директиве Ставки ВГК от 25 мая 1942 года [20; 11]. Эти первые танковые армии имели смешанный состав – помимо танковых соединений в них входили и стрелковые дивизии. 3-я танковая к зиме 1943 года сохраняла именно подобный смешанный состав (см. выше), тогда как танковые армии второй волны формирования стрелковых дивизий в своём составе уже не имели, в них входили моторизованные соединения.
В предстоящей наступательной операции войскам Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта противостояли войска немецкой группы армий «Б», точнее, её острогожско-россошанской группировки. В неё входили 8-я итальянская и 2-я венгерская армии, включающие в свой состав и немецкие соединения. Целостность правого фланга 8-й итальянской армии командование группы армий «Б» восстанавливало с помощью сбора остатков разгромленных в ходе «Малого Сатурна» итальянских дивизий и переброски с других участков немецких соединений под общим управлением XXIV танкового корпуса [21; 99 – 100, 102], [19; 339], [9; 119], [35; 284].
В послевоенных работах немецких военачальников (у того же Манштейна или Меллентина) просто-таки общим местом стало указание на огромное численное превосходство советских войск в боях на Среднем и Верхнем Дону в декабре 1942 года – январе 1943 года [27; 410 – 411], [28; 180, 183].
Однако если конкретно присмотреться к соотношению сил противостоящих сторон перед началом Острогожско-Россошанской операции, то можно увидеть, что никаким подавляющим преимуществом в силах Воронежский фронт не обладал.
Вначале о численности личного состава. Весь Воронежский фронт к 13 января 1943 года (дате фактического начала Острогожско-Россошанской операции) насчитывал 347 200 человек [9; 121], [35; 284]. Однако в операции участвовали далеко не все войска фронта, а только его левофланговые силы – 40-я армия, 3-я танковая армия, 18-й отдельный стрелковый корпус и 7-й кавалерийский корпус, в то время как 38-я и 60-я армии фронта в данном наступлении не участвовали. Правда, часть сил двух последних армий передавалась в войска, участвовавшие в наступлении. В состав 40-й армии «рокировались» 340-я стрелковая дивизия и 150-я танковая бригада из 38-й армии, 305-я стрелковая дивизия и 253-я стрелковая бригада из 60-й армии. 18-й стрелковый корпус получил 161-ю стрелковую дивизию из 38-й армии [19; 340].
Ясно, что подобное массирование войск ударных группировок было необходимым. Но то, что проводилось оно за счёт войск правого крыла Воронежского фронта, было, как говорится, не от хорошей жизни.
Вот как характеризуют данное сосредоточение советские военачальники, непосредственно принимавшие участие в подготовке операции, – А.М. Василевский, бывший представителем Ставки ВГК непосредственно на месте событий, и С.М. Штеменко, работавший в Генштабе.
А.М. Василевский:
«Для создания ударных группировок пришлось идти на риск, как и под Сталинградом, и снять немало войск и средств усиления с второстепенных участков фронта» [7; 298].
С.М. Штеменко:
«Воронежский фронт,
