чего бы ему хотелось, – это быть любимым и нужным. Хотя бы не быть лишним в этом мире, ведь даже в семье он чувствовал себя таковым.
– Правильно. Решили, ни черта не делая, денег нахапать. Колькиному лоботрясу вон предлагали. Он, дурак, и пошел. Студент, гулять-то хочется, на сигареты и девочек ведь деньги нужны. Работать надо, а не подачки просить, бездельники. Еще и с «Беркутом» бороться собрались, ладно бы с властью… Хотя эти оппозиционеры – они что, не власть? Сидят там в своей Раде. Пожили бы на наши зарплаты и пенсии, казнокрады.
– И зачем Кличко в политику пошел? Был кумиром, а стал всенародным посмешищем. Два слова связать не может. Помнишь это: «В завтрашний день не все могут смотреть. Вернее, могут лишь все…» Черт, я даже запомнить этот бред не могу, – засмеялся Сергей.
– Ну почему? Сегодня вроде связал, – ответил отец.
– Читал, наверное, – усмехнулся Сергей.
У них с отцом было много общего: схожее мировоззрение, одинаковые взгляды на жизнь. Им было легко друг с другом, ведь они были очень похожи, и не только убеждениями. Сергей пошел в своего отца и внешне: нос с горбинкой, широкие скулы и светло-русые волосы. Голова Михаила Долгова была уже покрыта сединой, но если посмотреть фотографии, где ему было тридцать, – одно лицо. Младший же сын уродился в мать.
– Что плохого в том, что люди хотят жить лучше? – неожиданно для всех заговорил Родион.
Долгов-старший нахмурил брови и посмотрел на него так, будто тот предал все, во что отставной полковник верил на протяжении всей свой жизни, а прожил он немало:
– Что ты вообще понимаешь? Не лезь, если не разбираешься. Тоже мне, эксперт.
Родион не стал перечить, потому что спорить с упрямым тираном было не только бесполезно, но и небезопасно: несмотря на то, что сын был уже не ребенком, которого нужно продолжать воспитывать, отец мог полезть драться. Родион никогда никому не причинял физическую боль, и когда Долгов-старший набрасывался на него с кулаками, только прикрывал голову руками. Он отвергал любые проявления агрессии и не понимал людей, которым ничего не стоило ударить или даже убить. Родион решил сменить тему разговора.
– Серега, – обратился он к брату.
Тот был занят своей девушкой и уже не обращал внимания ни на телевизор, ни на несостоявшийся разговор брата с отцом.
– Сереж! – уже громче сказал Родион. Сергей обернулся:
– Чего тебе?
– Дай мне свои стихи прочесть. У тебя же их много, а я видел только одно, которое ты записал…
– Зачем тебе? – улыбаясь, ответил брат.
– Ты посмотри – поэтом стать хочет, – рассмеявшись, вмешался отец. – Видел его каракули. С твоими про свободу даже сравнивать нельзя.
– Я хочу просто почитать… – оправдался Родион.
– Вот издам, тогда и увидишь. Осталось только пару стихов написать для количества, – ответил Сергей.
– А
