слух. Конечно, здесь никого нет. За всё время, проведённое в доме у тёток, она больше никого не видела. И в подвале никого нет. Просто не может быть. Это шутки разыгравшегося воображения.
Наверху тёткины голоса затихли, и она услышала шаги над головой. Когда с уборкой в подвале будет закончено, надо напомнить им, что ей было велено выйти вон из дома. Может, на этот раз она найдёт способ перелезть через забор. Хэдли не имела представления о том, есть ли здесь соседи, но наверняка она наткнётся на кого-то, если уйдёт достаточно далеко. И помощь извне станет её билетом до дома. Там, во внешнем мире, у людей есть телефоны. Телефон – всё, что ей нужно, чтобы связаться с родителями или хотя бы с полицией.
Ну вот, теперь, когда у Хэдли сложилось какое-то подобие плана, она немного приободрилась. Больше не будет бесполезных расспросов о родителях. Само присутствие тёток приводило её в смятение и расстройство. Никто здесь ей помогать не собирается. Надо брать дело в свои руки, чтобы убраться от них подальше.
Но сперва – уборка подвала. Хэдли прошлась из конца в конец, сметая с потолка паутину. В основном это были растрёпанные, посеревшие от пыли клубки, давно покинутые своими создателями. Однако в углу она нашла особенно большую сеть, в центре которой восседал здоровенный золотисто-чёрный хозяин. И хотя Хэдли пауки не нравились, она не видела причины разрушать его сеть. Она даже показалась ей по-своему красивой.
– Пока я тебя не трону, – сказала девочка. – Потом скажешь мне спасибо.
Покончив с паутиной, она принялась за пол, стараясь не пропустить ни одного пыльного угла. В этой работе не было ничего сложного: скорее она оказалась нудной, и Хэдли потихоньку стала включать в свои движения танцевальные па, используя метлу в качестве партнёра. Она и сама не заметила, как принялась напевать что-то себе под нос, и с радостью обнаружила, что вспомнила песенку из недавнего прошлого. Теперь Хэдли нарочно чередовала танец с уборкой, с улыбкой кружась вокруг рукоятки метлы.
На их занятиях мисс Лавиния особенно настаивала на важности улыбки во время танца.
– Пусть зрители видят, как ты довольна собой, – повторяла она, а перед конкурсами предупреждала особо: – Часто судьи снижают баллы тем, кто забывает улыбаться, так что прочь эту мрачную мину!
Для Хэдли улыбка во время танца не составляла никакой трудности. Папа говорил, что у неё такой вид, будто она самая счастливая девочка в мире. Видел бы он её сейчас! В сыром подвале, мрачная и покрытая пылью, с метлой наперевес. Дома она бежала мыть руки, стоило заметить хоть пятнышко грязи, а тут ходила измазанная с головы до ног. Папа просто её бы не узнал. Хэдли-Золушка. Вот в кого она превратилась.
Она остановилась и задумалась, опираясь на метлу, когда снова услышала этот звук. Едва различимый. Вздох или всё-таки шёпот?
– Кто здесь? – снова окликнула она, хотя понимала, что это бесполезно. Девочка только что прошлась по всему подвалу с метлой в руках. Она была здесь одна.
У
