статуи. Осмотрев коридор в обе стороны, пытаюсь сориентироваться в какой части больницы нахожусь и где здесь что искать. Да, а какая разница? Почему бы просто не походить по зданию, когда еще представиться такая возможность. Как очнется Геннадий, загонит меня назад в подвал. Пока этого не случилось, нужно ценить хотя бы фантомную свободу. Было очень интересно, в какой момент гвардейцы остановят меня, хотелось проверить уровень дозволенного.
Коридоры больницы показались ужасно красивыми. Вокруг все было такое чистое, что мне не верилось в предназначение здания. Сравнивая с тем, в каком состоянии пребывало мамино место работы в последний раз, когда я там была – земля и небо. Логично предположить, что в абы какую больницу представителей императорской семьи явно не повезут, даже в столице, но встретив в коридоре первого этажа не очень богато одетых людей, удивилась еще больше. Количество гвардейцев вокруг поражало, но и его можно объяснить. После событий на площади, в этом здании собрались почти все Фейны, и их можно убить одной мощной бомбой. При таких мыслях мне стало дурно от нахождения здесь, но я отогнала их и направилась изучать второй и третий этажи.
Если на первом была хоть какая-то жизнь, то на остальных царила пустота. Встречались только гвардейцы, стоявшие у закрытых дверей палат. Я не знала такого количества титулованных персон, сколько насчитала предполагаемых больных, и то, это если в каждой комнате находилось по одному человеку, а не по двое, как было в нашем с Лиамом случае. Причем парня, закрывшего меня от пуль, никто не остался охранять, ведь обе женщины в форме сейчас чинно вышагивали за мной, возвышаясь на целую голову. Видимо, его жизнь ценят меньше тех, кто скрывался в палатах второго этажа.
Поднявшись на третий и вывернув с лестницы, я неожиданно застыла, при виде целого кардона из гвардейцев. Мужчины стояли в ряд таким образом, что открывался узкий проход в зону отдыха примерно в центре коридора, оттуда раздавались приглушенные, не совсем понятные звуки и музыка. При моем появлении гвардейцы напряглись, но увидев сопровождение из своих коллег, заметно расслабились, ближайший парень, лет двадцати даже улыбнулся. Сглотнув появившийся в горле ком, аккуратно прохожу вперед и заглядываю в проем между ними. Внимательные глаза охранников наблюдали за мной, но их вполне можно понять. После случившегося на площади и явного просчета службы безопасности, с каждого спросят вдвойне, если с охраняемой ими персоной что-то случится.
За кордоном на широком кожаном диване, присутствие которого в общественном месте стало для меня еще большей неожиданностью, сидел мальчик. На вид ему было лет пять, шесть, не больше. Короткие черные волосы спадали на глаза, в руках у ребенка зажат большой черный прямоугольник, очень напоминавший телефон, но размерами сильно его превосходящий. При виде ребёнка невольно вспомнился ученик из борделя, он на него был очень похож, когда уходил в себя, склонялся над рисунком, и не обращал внимания ни на что вокруг.
