ему следует набраться опыта, поработать по специальности. Молодым везде у нас дорога.
– А я, выходит, уже не молодой?..
– Аркаша, не нагнетай, прошу тебя! Отец его уйдет не сегодня-завтра в Москву на повышение, заберет сына. И я через год на пенсию уйду. Вот будет и тебе дорога. А пока поработаешь сменным мастером. Я тебе персоналку выхлопочу – ты ничего и по деньгам не потеряешь. Никто тебя не выгоняет на улицу. Советская власть еще не кончилась.
– Так что же мне? Написать перевод?.. – спросил Аркадий со слабой надеждой, что это все шутка, и сейчас, конечно, все выяснится, и его отправят опять работать, искать рубероид…
Где там…
– Ну а чего откладывать-то?.. – с облегчением ответил Владимир Никифорович. – Уже завбот тебя ждет…
–
Злоба бурлила как кипяток в чайнике с заваренной крышкой. Хотелось выматериться.
Была мысль подготовленное уже заявление скомкать и бросить в лицо завботу, а самому написать заявление об уходе по собственному желанию. В отпуске он не был два года. Можно было получить отпускные, поваляться летом с Машей на пляже, благо море под боком, и такой отдых обошелся бы весьма дешево.
А после, ближе к осени, можно было начать искать работу, устроиться сменным мастером на какой-то мелкий заводик и начать делать карьеру заново там. Но на новом месте пока устроишься, всех узнаешь, войдешь в круг – не один месяц пройдет. А сюда, на машиностроительный завод он пришел сразу после армии, начинал слесарем, оканчивая заочно институт, поднялся до старшего мастера, а теперь – был заместителем начальника цеха.
Был…
Завбот смотрела на него печальным и понимающим взглядом, но что творилось в ее голове – кто знает. Ведь, поди, слухи разошлись. В курилках, в кабинетах, в мастерских уже судачат, что прежний зам низложен, что новый уже идет. А новая метла, как водится, по-новому метет.
–
В кабинете лежали пирожки, да остывал чайник.
Есть не хотелось. И, закипятив чайник повторно, Аркадий сделал себе злой чифирь кровавого цвета. Делать такой в Монголии его когда-то научил Пашка – механик-водитель танка, которым командовал Аркаша.
Чифирь взбодрил, прогнал сонливость, но не дурное чувство.
Диктор из радиоточки сообщил, что в Петропаловске-Камчатском традиционно полночь. Следовательно, в Москве и здесь, в Приазовье – начало четвертого. А это значило, что в школах Жданова закончились уроки. И Маша, отпустив дежурных, закрыла класс. Наверное, сейчас она сидит в учительской, проверяет тетради…
Телефон стоял рядом – «вэфоский» ветеран, переживший уже трех замов и четырех начальников цеха, несколько раз падавший со стола на пол, и перемотанный по такому случаю изолентой. Аркадий думал его сменить, но вот как – аппарат пережил и его.
Парень набрал «двойку», дождался непрерывного гудка, сигнализировавшего, что городская сеть доступна, после – накрутил на номеронабирателе еще пять цифр городского номера.
Цепь длинных гудков,
