дорога нынче опасна. Если что-то случится, ни в коем случае не сходите с нее. Я постараюсь выйти к вам навстречу вместе со своими слугами».
– Следует ли говорить, что письмо вызвало у меня самые мрачные предчувствия. Судя по письму, дела приняли худой поворот еще на момент его написания, а с тех пор прошло уже три дня. Бог знает, какие ужасы творятся там сейчас. И этот постскриптум… Дорога опасна, но при этом с нее нельзя сходить. Почему? О чем же таком не хотел говорить в письме Чарльз?
Тем временем уже вечерело. Погода выдалась облачная, дул пронизывающий холодный ветер. Все говорило о надвигающемся дожде, чему я, если признаться, не был рад. Ибо дождь смывает следы, да и силы зла, как вы знаете, особенно активны в темное и дождливое время. Экипаж уже проехал по мосту через Кент и отправился в деревню Хинкастер. Оттуда, после небольшого отдыха и смены лошадей, мы свернули на запад и поехали по небольшой проселочной дороге через ту самую чащу, о которой с такими подробностями поведал мне мой клиент. Мы сделали такой крюк к югу, поскольку мост через Кент около поместья Левенс Холл еще не был достроен. Сама же роща, действительно, выглядела довольно мрачно. Деревья казались больными, иссохшими, словно их терзала какая-то жуткая зараза. Стволы были перекручены, космы мха, как длинные седые волосы, свисали длинными полосами с веток. Кора у всех деревьев была одинаково пепельного цвета, так что нельзя было отличить один вид растения от другого. Ветки тянулись вверх и там сплетались в сплошную крону, которая почти не пропускала солнечный свет.
Вскоре вокруг стало темно, да так, что на расстоянии пятидесяти метров уже ничего не было видно. Я ощутил какую-то подавленность и, как точно выразился Чарльз, удушье. Лошади уже давно чувствовали что-то неладное. Еще при въезде в рощу они брыкались и испуганно ржали, но кучер кнутом смог заставить их скакать дальше. Сейчас же они неслись по дороге без его понуканий, ибо были чем-то до крайности напуганы. Мы мчались слишком быстро: повозка опасно скрипела и высоко подскакивала на неизвестно откуда взявшихся на дороге корнях. И вдруг она резко остановилась. Меня швырнуло на противоположную сторону повозки. От сильного удара головой о стенку у меня потемнело в глазах, и я чуть не лишился сознания. В ушах стоял гул, сквозь который я смутно различал удаляющееся ржание лошадей и ругань кучера. Внезапно раздался его истошный вопль, который так же неожиданно и резко оборвался. Затем я услышал шелест листвы и треск сухого дерева. Повозку так сильно закачало из стороны в сторону, что я с трудом смог удержаться, чтобы не болтаться, как «цветок» в проруби.
Прекратилась тряска так же внезапно, как и началась. С трудом я выбрался наружу и огляделся. Солнце уже низко висело над горизонтом, а в низинах сгущался туман. Вокруг стояла какая-то неестественная, гнетущая, давящая тишина. Повозка была повреждена в нескольких местах. Передние колеса треснули, дышло лежало в виде кучи обломков. Корпус повозки был весь в земле и в каких-то странных отметинах. Кучера нигде не
