ей прикуренную сигарету.
– Ну и в чем твоя проблема? – спросила Микела.
– Нет проблемы, – Дуган растерянно улыбнулся.
– У всех есть проблемы. Вся наша жизнь состоит из проблем.
– Возможно.
– И?
– Что и?
– Почему ты ненавидишь отца?
– С чего ты взяла, что я ненавижу отца?
– А разве нет? Что он сделал? В чем ты его обвиняешь? В смерти матери? В своих неудачах?
– Не хочу сейчас об этом.
– А может быть, все дело в том, что вы с ним совершенно не похожи? По крайней мере, внешне.
– Я похож на мать.
– У тебя была красивая мать.
– Это комплимент?
– Если только твоему отцу. В смысле, у него хороший вкус и…
– Твою мать! – Дуган поднялся на ноги, снова сел на траву, налил себе выпить.
Микела щурилась, наблюдая за ним. Дуган повернулся к ней спиной, докурил сигарету, достал новую. Микела выждала пару минут, поднялась на ноги, начала собираться.
– Хорошая идея, – похвалил Дуган.
Микела пожала плечами, села в машину.
В город они ехали молча.
– Если надумаешь завтра помочь убраться в доме Пирса, то буду рада тебя видеть, – сказала Микела, когда Дуган остановился возле ее дома.
Он не ответил. Слова прозвучали где-то далеко. Прошлое снова наваливалось на плечи, прижимало к земле. Дуган ехал по вечерним улицам. Урчал двигатель пикапа. Шумела дорога. Остановившись на перекрестке, он включил фары, свернул на Велс-авеню, но вместо того, чтобы отправиться домой, поехал дальше вдоль железной дороги к озеру Хипл.
В голове шумело от выпитого, но еще больше шумели воспоминания. Останавливаться не хотелось, но еще меньше хотелось куда-то ехать. Мысли путались. Дуган свернул с дороги, остановился.
Ветра не было, и в сумерках поверхность озера выглядела нерушимым монолитом. Дуган открыл новую пачку сигарет, закурил. На мгновение ему показалось, что воды озера колыхнулись, но это были слезы, наполнившие глаза. Две ровные струйки сбежали по щекам. Дуган выругался, но даже не услышал своего голоса. Он был далеко. В прошлом.
Перед глазами плыли последние школьные дни. Дуган чувствовал надежды, чувствовал запах свободы и чувствовал страх: липкий, холодный. Страх перед неизвестностью, лежащей впереди, страх перед мерзким, пропахшим потом прошлым. Страх, что прошлое навалится на плечи, не выпустит из этой темной комнаты, где нельзя открывать глаза. И голос отца. Его дыхание. Не смотреть. Не думать…
Старая, седовласая, как серебристый месяц, учительница литературы смотрит на Дугана и говорит, что он вырастет достойным сыном достойного отца. Дуган не слушает ее. Главное – дотянуть до выпускного, добежать до колледжа в соседнем штате. Стать все равно кем, лишь бы подальше от родного города. Прочь. Как можно дальше. Ползком от детства, закончившегося смертью матери. Ничего другого нет. И дело не в любви ребенка к родителю. Память
