за обе щеки…
Изочка предложила тянуть жребий из целой спички и половинки: кому достанется целая – тому коровки. Сэмэнчик разжал кулак – да что такое, опять олешки Изочкины!
– А мне-то коровы, а я-то богач! – заскакал мальчик, дразнясь, и нечаянно выронил вторую спичинку. Она тоже была половинчатой.
Изочка ударила обманщика в грудь:
– Отдавай коров!
Он не остался в долгу и стукнул по лбу.
– Конечно, ты сильный, – заплакала Изочка. – Зато я уже все буквы знаю, а ты только болтаешь много!
– Ну и что! Для мальчиков главное – сила! – заявил бессовестный Сэмэнчик.
– Ах, так! – завопила она и вцепилась ему в волосы.
– Бьются, как двухтравные быки! – Дядя Степан, смеясь, схватил драчунов в охапку. – Не стыдно, эр киhи́[39], девочку обижать?
– Она первая начала…
– Он у меня всегда коров отбирает!
– Нашли из-за чего ссориться! Да я вам сейчас целую ферму настругаю!
Сэмэнчик тотчас воспользовался благодушным настроением отца:
– А сказку расскажешь?
– Принеси нож и ветки, – дядя Степан уселся на низкую лавку перед печкой. – Есть одна песня-сказание о том, как дух леса Байана́й глупого силача проучил. Будете песню слушать?
– Будем!
Обламывая с прутьев побеги, он негромко запел:
Где, когда – о том я не скажу,
жил на свете Тэ́ке-богатырь,
что не так был силой знаменит,
как хвастливой глупостью своей.
Вот однажды высмотрел в лесу
Тэке белку на кривой сосне
и подумал: «Жаль, не взял ружья!
Но не зря же я ношу топор?
Эх, в два счета дерево срублю,
и зверек мне в руки упадет!»
Скоро наземь рухнула сосна.
Где же белка? Спрыгнула на ель!
Рассердился Тэке-богатырь,
размахался острым топором —
щепки полетели до небес,
снег растаял, потекли ручьи!
Сел на пень измаянный силач
и не верит собственным глазам:
хитрой белки след простыл давно,
лес вокруг поверженный лежит!
За спиною смех услышал вдруг.
Оглянулся, видит: позади,
среди пней, резвится, хохоча,
дед веселый в беличьей дохе!
Тэке испугался, еле жив,
опрометью кинулся домой.
Силой не хвалился с той поры,
поумнел изрядно, говорят…
Дух лесной, веселый Байанай
животворным ветерком подул,
и деревья встали, как всегда,
словно не касался их топор.
Превратился в белку дед опять
и забрался в теплое дупло
отдохнуть от справедливых
дел и пустоголовых силачей…
Дядя Степан кончил петь и усмехнулся, покосившись на Сэмэнчика:
Эр киhи
