это мы и пытаемся выяснить. Кстати, а вы не могли бы нам помочь составить фоторобот того самого Штирлица? Мы были бы вам очень признательны. – Гуров выжидающе посмотрел на свою собеседницу.
– А он что, в чем-то подозревается? – На лице женщины отразилось недоумение и разочарование.
– Скорее нет, чем да. – Лев Иванович слегка слукавил и улыбнулся: – Он – ценный свидетель, который по ряду причин не очень настроен делиться информацией, интересующей нас.
Он догадался, что его собеседница без ума от Штирлица. Она никак не может согласиться с тем, что мужчина, запавший в ее душу, – опасный преступник, убийца. Чтобы не случилось осечки с фотороботом, ее чувства следовало пощадить. Так Гуров и сделал.
Яна Константиновна просияла, охотно кивнула в ответ и заявила:
– Хорошо, давайте составим! После обеда я свободна. Мне куда и во сколько подъехать?
Гуров написал на листе бумаги адрес, указал время и контактные телефоны, а потом наконец-то смог распроститься с «Садами Астарты». Выходя на улицу, он достал телефон, набрал номер заместителя начальника информационного отдела капитана Жаворонкова и попросил того найти максимум информации по Антоновскому и Бубниксу.
Затем Лев Иванович позвонил домой швейцару Щупрову, тому самому дяде Грише. Услышав в трубке уже знакомый рыкающий бас, он представился и сказал, что хотел бы встретиться. Швейцар не проявил явного восторга, но держался достаточно вежливо и дал свое согласие.
С Полтинной полковник отправился на улицу Артельную, где и проживал швейцар свингер-клуба. Шофер, истомившийся в ожидании пассажира, лихо стартовал с парковки и прокатил по улицам с ветерком, хотя ехать пришлось всего каких-то десять минут.
Как оказалось, Гуров позвонил вовремя. Щупров уже собирался отбыть на рыбалку, к тому же с ночевкой. Он пригласил нежданного гостя в дом и стал радушно угощать его рыбным пирогом собственного производства. Как оказалось, дядя Гриша был родом с Урала, где это блюдо весьма распространено. Он охотно согласился помочь с составлением фоторобота того настырного выпивохи.
– Я не стал бы спускать его с крыльца, если бы он не нахамил, – наливая себе и гостю чаю, неспешно рассказывал Григорий. – Прет, понимаешь, как баран на новые ворота. Я его спрашиваю, мол, куда?! А он: «Да пошел ты, холуй!» Меня это здорово задело. Да, я швейцар, но холуем никогда не был и не буду. Сгреб его за шкирку и пустил в свободный полет.
Щупрову показалось, что тот тип был не столько пьян, сколько нагонял на себя куража. Ростом он чуть ниже Гурова, да и не слаб, как видно. Не будь у швейцара мощной спортивной подготовки тяжелоатлета, ему вряд ли удалось бы справиться с этим странным скандалистом.
Григорий сказал, что в швейцары он подался, потеряв свое прежнее место работы. Он и в самом деле был штангистом, к тому же мастером спорта. Свою спортивную карьеру дядя Гриша закончил еще в девяностые годы. Последним его достижением
