за гордыню и самонадеянность. Поэтому по Его велению земля расступилась и город опустился вниз, чтобы никто и никогда не узнал, что здесь жили люди, которых погубила их гордыня.
– Ты очень интересно рассказываешь, – заметил Шани, когда девушка умолкла.
Дождь застучал еще сильнее, ветер словно бросал его полными пригоршнями. Наверняка дорога завтра раскиснет и исчезнет окончательно, и до столицы они доберутся Заступник весть когда. Шани стало грустно. Хозяин таверны высунулся из кухни, вопросительно посмотрев в сторону гостей, но Шани отрицательно покачал головой, и тот исчез – наверняка отправился спать.
– Понимаете, – сказала Дина, – я хочу, чтобы Заступник все-таки победил. Поэтому храм и должен стоять именно там. Они пошли против Него и поплатились, а если бы остались с Ним, то наверняка достигли новых высот. И город стоял бы на прежнем месте и становился бы только краше.
– Прекрасные речи, – похвалил Шани. – Так в чем же кроется злой умысел? Ты рассуждаешь здраво, как и положено истинной дочери Заступника.
– Дело в том, – промолвила Дина едва слышно, – что если там действительно была чума, то она может начаться снова. А я стану самой страшной ведьмой за всю историю Аальхарна, которая не просто навела порчу на соседа, а высвободила из-под земли смерть и напустила ее на весь народ.
На улице громыхнул такой раскат грома, что Шани вздрогнул. Давно в Аальхарне не было такой осени, да и лето в этом году выдалось не самым приятным: дожди, холод, солнце едва выглядывало из-за серого облачного полога… И ему так и не удалось выбраться к морю, как давно хотелось, – работа, работа, работа.
Теперь вот еще и храм на месте могильника. Какие-то древние города, охранительные легенды… На этом месте люди спокойно живут лет пятьсот – историю Аальхарна Шани знал весьма неплохо, но даже если вирус и остался где-то в глубине, то за прошедшие столетия наверняка утратил свою смертоносную силу. А свое мнение Дина обосновала очень неплохо, пожалуй, в таком виде его можно представить и Лушу. Шани прикинул, как бы вписать в отчет упоминание о добродетели бережливости, столь любимой государем, но с ходу ничего не придумал и решил отложить все до возвращения в столицу.
– Веруешь ли ты в Небесного Заступника, единого и неделимого Владыку небес и тверди, гневного, но всемилостивого, мстящего, но отпускающего грехи? – неторопливо произнес Шани формулу установления истинной веры. Девушка посмотрела на него с надеждой и кивнула.
– Истинно верую, – ответила она, и по ее щеке снова пробежала слезинка.
«Я заставляю женщин плакать, – подумал Шани. – Такова моя работа».
– Считаешь ли ты себя верной дщерью Его, хранящей и чтущей Заветы, данные им, живущей праведно и готовой честно и несокрытно предстать перед Его грозным и милостивым судом?
– Считаю себя таковой, – уверенно сказала Дина.
Шани протянул руку и обвел ее кругом Заступника. Это вам не эра Гармонии
