что-нибудь. Не знаю.
– Можешь сказать мне что-то еще полезного?
– Да. Убийца был знаком с жертвами. И мне кажется, это женщина.
Кармайкл снова фыркнул:
– Не думаю, что нам стоит терять время, выслушивая все это. В девяти случаях из десяти убийца знаком с жертвой.
– Заткнись, Кармайкл, – сказала Мёрфи. – Что заставляет тебя утверждать так, Гарри?
Я встал и провел по лицу руками.
– То, как действует магия. Каждый раз, когда ты хочешь совершить что-либо с ее помощью, это должно идти из глубины тебя. Чародею необходимо сфокусироваться на том, что он хочет сделать, визуализировать это, поверить в это, иначе ничего не выйдет. Ты не можешь заставить что-то произойти, если этого нет в тебе. Убийца мог бы прикончить их обоих и сделать так, чтобы это выглядело несчастным случаем, но она сделала это именно так. Чтобы проделать это подобным образом, убийца должен иметь глубоко личные причины желать их смерти. Возможно, это месть. Не исключено, что вам нужно искать любовницу или супруга. Ну и еще то, как они умерли, – в разгар секса. Это не случайное совпадение. Эмоции играют роль русла для магии – тропы, которую можно использовать, чтобы добраться до тебя. Она выбрала время, когда они были вместе и до предела заряжены желанием. У нее имелись образцы, чтобы использовать их для фокусировки, и она заранее все рассчитала. С незнакомыми людьми такого не проделаешь.
– Барахло, – буркнул Кармайкл, но на этот раз это прозвучало скорее как абстрактное ругательство, не нацеленное конкретно на меня.
Мёрфи недовольно смотрела на меня.
– Ты все продолжаешь говорить «она». С чего, черт подери, ты так в этом уверен?
Я махнул рукой в сторону спальни.
– Потому что ничего, хотя бы отдаленно напоминающего эту гадость, не добиться, если ты не ненавидишь жертву. Сильно ненавидишь, – ответил я. – Женщины по части ненависти дадут сто очков вперед любому мужчине. Они умеют лучше фокусировать ее, лучше излучать. Черт, да ведь ведьмы куда злобнее колдунов. В общем, мне это сильно напоминает женскую месть.
– Но это мог совершить и мужчина, – не сдавалась Мёрфи.
– Ну… – замялся я.
– Боже, Дрезден, ты настоящая свинья. Шовинист. Неужели такое могла совершить только женщина?
– Ну… нет. Вряд ли.
– Вряд ли? – ухмыльнулся Кармайкл. – Тоже мне, эксперт.
Я хмуро посмотрел на них обоих:
– Знаешь, Мёрф, мне как-то не приходилось изучать, что нужно для того, чтобы взорвать чье-нибудь сердце. Можешь не сомневаться, как только мне представится такая возможность, я дам тебе знать.
– Когда ты сможешь сказать мне что-нибудь еще? – спросила Мёрфи.
– Не знаю. – Я поднял руку, предупреждая следующий вопрос. – С этими штуками никогда не знаешь наверняка, Мёрф. Такие номера не проходят. Я даже не знаю, смогу ли я вообще сделать что-нибудь, не говоря уже о том, сколько времени на это потребуется.
– За
