все в порядке и Каладин мог продолжить дозор со стражами. Если бы Адолин покачал головой, это был бы приказ каким-то образом освободиться и вернуться в портновскую мастерскую.
Борода продолжал посмеиваться.
– Когда я служил лордам-торговцам из Стина, – заметил он, – мне однажды пришлось переплыть цистерну с краской, чтобы спасти дочь князя. Когда я выбрался оттуда, все равно не был таким пестрым, как этот хорохорящийся кремлец.
Алавард хмыкнул:
– Высокородные, буря бы их побрала. Ни на что не годны, кроме как отдавать плохие приказы и лопать в два раза больше честных людей.
– Но как ты можешь такое говорить? – спросил Каладин. – Я хочу сказать, он светлоглазый. Как мы.
Не слишком ли фальшиво прозвучало? «Быть светлоглазым – здорово, и у меня, конечно, светлые глаза – как и у вас, мои глаза светлее, чем темные глаза темноглазых». Каладину приходилось вызывать Сил несколько раз в день, чтобы цвет его глаз не менялся.
– Как мы? – повторил Борода. – Кэл, в какой расщелине ты жил? Разве там, откуда ты родом, от серединников есть какой-то толк?
– Кое-какой.
Борода и Вед – ну, почти весь отряд, кроме Норо, – были десятинниками: обладателями десятого дана, низшего ранга в сословной системе светлоглазых. До этого дня Каладин не обращал на подобные вещи внимания; для него все светлоглазые всегда были аристократами.
Эти люди видели мир совсем по-другому. Серединниками считались те, кто имел дан выше восьмого, но не дотягивал до настоящего великого лорда. С тем же успехом они могли быть существами другого вида, судя по тому, как члены отряда думали о них, в особенности о пятом и шестом дане, которые не служили в армии.
Как получалось, что эти люди окружали себя товарищами того же ранга? Они женились на десятинницах, пили с десятинниками, шутили с десятинниками. У них был особый жаргон и особые традиции. Каладину открылся целый мир, которого он никогда раньше не видел, хотя жил прямо по соседству с ним.
– Некоторые серединники и впрямь полезны, – возразил Каладин. – Кое-кто из них хорошо сражается на дуэлях. Может, надо вернуться и завербовать того парня. При нем был меч.
Остальные смотрели на него как на сумасшедшего.
– Послушай, кип, – попытался объяснить Борода. Смысл жаргонного словечка «кип» Каладин пока что не выяснил. – Ты славный малый. Мне нравится, что ты видишь в людях лучшее. Ты пока что не научился меня игнорировать, что у большинства случается после первой совместной трапезы. Но ты должен понять, каков мир на самом деле. Нельзя доверять серединникам, если только это не хорошие офицеры вроде великого маршала. Такие люди, как тот, которого мы видели, они будут расхаживать с гордым видом и раздавать приказы направо и налево – но засунь такого на стену во время штурма, и штаны у него сделаются желтые, но не от краски.
– У них есть партии, – согласился Вед. – И так даже лучше. Пусть не лезут в наши дела.
Такие странные смешанные чувства. С одной стороны,
