Барни. – Этот притон купил один черный примерно год назад и переоборудовал его в некое подобие клуба. Цветных-то, кстати, у нас здесь не так много: в основном вьетнамцы да пуэрториканцы. А в «Шкатулке» торчат только цветные – тусуются там, чувствуют себя как дома, танцуют…
– Кто купил-то, Эл?
Барни поскреб горло. Этот жест я отлично понимал и сделал знак Сэму – тот уже спешил с очередной порцией пива.
– От этих вкусняшек так пить охота… – проронил Эл. – А вы классный, мистер Уоллес.
– Так кто покупатель? – снова спросил я.
Барни надолго присосался к стакану с пивом.
– Один очень нехороший черный, – ответил, насупившись, Барни. – Никак не возьму в толк, где он денег-то раздобыл. Пять тысяч баксов за аренду на десять лет. Я так думаю, деньги ему дал его папочка, с которым мы, бывало, пропускали по стаканчику. Душевный старикан. Приходил сюда, говорил со мной, угощал пивом… – Барни покачал головой, взгляд его погрустнел. – Но вот уже год, как я его не вижу. Такому старикашке, как я, одиноко без друзей.
– Имя нового владельца, Эл?
– Мм? Хэнк Смедли. Не стоит с ним связываться, мистер Уоллес. Он бандит и не терпит, когда лезут в его дела.
Лицо мое оставалось бесстрастным.
– А как звали его отца?
– Джош Смедли. Служит дворецким у этой богатой надменной стервы – миссис Торсен. До меня дошел слух, что бедолага Джош стал прикладываться к бутылке. Я его не виню. С сыном-бандюганом, сбежавшей женой да такой хозяйкой… Тут любой запьет горькую.
– От него ушла жена?
Барни кивнул и сделал большой глоток из стакана.
– Именно так, мистер Уоллес. Он сам мне рассказывал. Вся беда в том, что миссис Смедли абсолютно не ладила с сыном. Парень рос неуправляемым и остается таким, но бедняга Джош любит его. Они с женой всегда крепко ссорились из-за Хэнка. А когда мистер Торсен умер, они разбежались. Джош остался в услужении миссис Торсен, а Ханна, жена его, стала присматривать за ее дочкой, которой привалила куча денег после смерти отца. – Барни вздохнул. – Эх, живут же богатенькие… Да только я не завидую им. Все эти налоги, дети, разводы – нет, это не для меня. Мне по душе моя жизнь. У меня никаких проблем.
– Рад за тебя. О дочери мистера Торсена что-нибудь знаешь, Эл?
– Так, кое-что. Говорят, она росла недоумком. А еще говорят, что уже лет с шестнадцати она начала спать с Хэнком. Только не ссылайтесь на меня, мистер Уоллес. Это всего лишь сплетня. Может, она просто одна из девчонок, которые любят этим заниматься. – Барни покачал головой. – Нынче это… модно. Когда я был молодым, у нас все было по-другому. В наше время этого надо было добиваться… – Он вдруг хитро глянул на меня. – Вас интересует Энжи Торсен, мистер Уоллес?
– Скорее, Хэнк Смедли.
– Ясно, мистер Уоллес. Только поосторожней с этим типом. Он реально опасен: злющий и безбашенный.
– У Энжи был брат Терренс. Что-нибудь о нем знаешь?
Барни опустил глаза на свою пустую
