я, дорогой Михаил Александрович, и сам не знаю. Не доверяют мне союзнички, мудрят. Говорят, что в моем штабе завелся нехороший человек, который все наши планы японцам докладывает. Поймают – прикажу судить мерзавца и вздернуть на виселице. Но не об этом сейчас разговор. – Наместник обернулся и кивком указал на офицера в шинели незнакомого покроя, и с двухпросветными погонами при двух звездах. – Ваши Императорские Высочества, позвольте представить вам капитана 2-го ранга Гостева Алексея Викторовича, можно сказать, посла адмирала Ларионова при моем скромном дворе. Ему тоже желательно принять участие в нашем разговоре…
– Разумеется, – кивнул я. – Надеюсь, у вас есть постоянная связь с контр-адмиралом Ларионовым?
– Связь мы держим, через крейсер 2-го ранга «Сметливый», – ответил Наместник, – через наши радиостанции с ними не связаться. Если желаете…
– Пока рано. – Я огляделся. – Где у вас тут катер, давайте пройдемся. Не стоит мокнуть под дождем, тем более что с нами дама. Отправкой на вашу яхту наших вещей и сопровождающих будет заниматься мой адъютант, Карл Иванович Лендстрем. Вы там отдайте распоряжение, чтоб ему не чинили препятствий, и еще где-то в городе надо разместить сопровождавших нас в поездке взвод лейб-кирасир и взвод ахтырских гусар.
– Конечно-конечно, – наместник кивнул своему адъютанту, – вот лейтенант фон Бок, сделает все в лучшем виде. А теперь прошу на катер, господа, дождь и вправду усиливается.
24.02.1904. Ранний вечер. Внешний рейд Порт-Артура, Вспомогательный крейсер «Ангара».
Великий князь Александр Михайлович.
«Ангара» стояла на якоре неподалеку от Электрического Утеса. В пяти кабельтовых от «Ангары» стоял на якоре крейсер 2-го ранга «Сметливый». Его низкий, устремленный вперед силуэт резко контрастировал с современными кораблями, имеющими высокие тонкие трубы и украшенный массивным шпироном нос. Как и во всем прочем – ничего общего.
На мой вопрос о шпироне командир «Сметливого» загадочно усмехнулся и ответил:
– Случилось так, что в 1866 году при Лиссе один итальянский дурак позволил другому дураку, только австрийскому, таранить свои корабли, будто в античной греко-персидской битве при Саламине. И после этого полсотни лет все военно-морские державы мира исправно украшали носы своих кораблей шпиронами. И за эти пятьдесят лет ни разу таран не применялся в морских сражениях. Зато своих кораблей отправили во время столкновений немерено. Даже минные аппараты на броненосце или крейсере – архитектурное излишество. Ни один корабль не подпустит равного себе по классу на дистанцию пуска мины Уайтхеда. Оставьте тараны историкам, а минные аппараты миноносцам, подводным лодкам и минным катерам. Но все равно – красавцы!
Стоя на палубе, мы с ним наблюдали за тем, как в море, за скалой Лютин Рок, маневрировали пять броненосцев Тихоокеанской эскадры и броненосный крейсер «Баян». За ними стелился густой шлейф черного дыма. Время от времени гремели залпы
