и тремя «полтавами». Огневой контакт с кораблями Того был временно прерван.
Мрачный, как грозовая туча, Макаров приказал «Пересвету» сбавить ход и встать в кильватер «Цесаревичу». Пропуская почти застопоривший броненосец-крейсер по левому борту, Степан Осипович с офицерами штаба оценили серьезность его повреждений.
– Василий Арсеньевич! Какой ход держать можете? – прокричал в рупор Макаров Бойсману.
– На десяти, слава богу, не выдавливает, Степан Осипович! Еще крепим. Я надеюсь, минут через пятнадцать и двенадцать дадим! – раздалось в ответ с мостика «Пересвета».
– А князь где?
– Контужен, вниз свели.
– Серьезных ран нет?
– Господь миловал.
– Понял. Вставайте пока за нами…
– Ну-с, вот и все, господа, – обернувшись к своим офицерам, негромко проговорил адмирал. – Изрядно досталось. Повезло. Близко от нас в строю стояли, я увидел, что с ними творится… А если бы не «Пересвет», а кто-то в хвосте колонны? А к японцам бы миноносцы подошли?
Вопросы командующего повисли в воздухе без ответа.
– Похоже, уйдет нынче от нас Того… Плохо! Очень плохо мы стреляем… Никуда не годится, – невесело констатировал Макаров, бросив короткий, красноречивый взгляд в сторону флагарта Мякишева, угрюмо рассматривающего истерзанный борт «Пересвета», – чудес не бывает, да-с. И японцы с их регулярной тренировкой в этом главном для боя умении нас пока превосходят. Делайте выводы, Андрей Константинович. Хоть и стреляли мы стволиками часто, но без хода в гавани – все это не то… Можно, конечно, Бойсмана с Зацаренным прямо сейчас отправить в Артур, только все одно стреножить Того нам уже вряд ли удастся, если он, холера такая, не захочет «три на пять» воевать. Запросите, какой ход максимальный может поддерживать Щенснович. Полагаю, только мы вдвоем сейчас и способны приличную скорость развить.
Глава 2. Эндшпиль: принцип оппозиции… с торпедами
В море у Бицзыво и островов Эллиота,
6–7 июля 1904 года
– Степан Осипович, посмотрите! Японцы разворачиваются! – внезапно сверху, с крыши ходовой рубки, раздался высокий, взволнованный голос командира броненосца кавторанга Васильева.
Нахмурившийся было Макаров встрепенулся и быстро поднес бинокль к глазам. В его окуляры было прекрасно видно, что, отойдя от прежней позиции мили на две-три, «Микаса», последовательно разворачивая за собой два идущих в кильватер ему броненосца, ложится на параллельный Макарову курс. В отличие от русских, адмирал Того знал, что к месту «большой игры» приближаются ее новые участники. Но он не видел, как переворачивается «Фудзи»…
На серебряном швейцарском хронометре, подаренном ему адмиралом Ито Сукэюки после потопления «Коушинга»[6], было 13:20…
Пристально наблюдая в
См. комментарий 1 в конце книги.
