style="font-size:15px;"> Коростылёв обвел взглядом, источавшим сожаление, невысокую поджарую фигуру Маштакова и удрученно вздохнул:
– На такой вот малю-усенькой липочке висите, Маштаков, а всё клоунничаете. Вам ведь не двадцать семь лет, как Каленову. Повзрослеть пора, Михаил Николаевич.
Полковник при помощи большого и указательного пальцев наглядно продемонстрировал всем мизерность ниточки, на которой болтался опер.
Миха стоял, как истукан. Его впалые щеки, рассеченные расходящимися от крыльев носа складками, застыли, только у левого глаза чуть заметно подрагивала голубоватая жилка.
– Садитесь оба, – махнул рукой Коростылёв.
Своим экстерьером полковник являл образец российского милиционера. Грудь его новенького отутюженного кителя украшали памятные ведомственные знаки и колодочки медалей за выслугу лет. Твердый воротник парадной рубашки был кипенно бел, узел форменного галстука – безукоризненно выпукл. Здоровый цвет кожи свидетельствовал об отсутствии у Коростылёва вредных привычек. Он занимался оздоровительной физкультурой, трижды в неделю посещал бассейн, в выходные с сыном-подростком бегал на лыжах в пойме. Естественно, не курил. Полковник имел качественное дневное образование, превосходно знал действующее законодательство, многочисленные приказы министра и свои служебные обязанности. Был умен и ироничен, увлекался творчеством Окуджавы и Дольского. Имел железобетонный семейный тыл. Выпивал исключительно по праздникам, строго соблюдая при этом технику безопасности.
«Вот на кого мне надо равняться, – думал Маштаков, разглядывая высоколобое мужественное лицо Коростылёва. – Человек живет в гармонии с собой, окружающими и природой».
Только вот за двадцать лет безупречной службы Отечеству Коростылёв не раскрыл ни одного преступления. Преступники стороной обходили отдел кадров УВД по городу Острог.
«Наговариваю на человека, – поправил себя Миха. – Он же не родился кадровиком, он в дознании в начале восьмидесятых года полтора, что ли, прокорпел. Там он поднимал преступления века. Кражи белья с веревок, соседские драки в коммуналках, неуплату алиментов».
Наконец затянувшийся на полчаса инструктаж закончился.
Зам по личному составу, как и следовало ожидать, не забыл про смутьяна.
– Маштаков, – окликнул он устремившегося к выходу оперативника, – в девятнадцать часов зайдите ко мне с тетрадью индивидуальной подготовки.
Миха в ответ пробурчал невнятно. Запас сил, отведённый на щелканье каблуками, иссяк. Полковник вовремя напомнил ему, что он уже не мальчишка.
Тридцать пять – не за горами!
Вернувшись в свой кабинет, он первым делом закурил. Сыроватая «балканка» тянулась с усилием и отчаянно горчила. Наезду Коростылёва он не придал значения, новогоднее дежурство всегда выдавалось урожайным по части всевозможных происшествий, вряд ли у опера выдастся свободное время, чтобы предъявлять замполиту конспекты.
