в ходе аналитической сессии. Для того чтобы дать развернутое описание этих явлений, он пользуется понятиями из философии, математики и психоанализа точно так же, как мы пользуемся языком, чтобы описать пережитое, но прояснить он пытается само переживание. Бион описывает явления, используя для этого теории. Он пользуется теориями, моделями и мифами как языком для описания психической деятельности. Таким образом, то, что предлагает Бион, – это не теория, а дескриптивный анализ или дескриптивный синтез.
Этот анализ феноменологии нужно было проводить на основе каких-то принципов; принципы, выбранные Бионом, – это выявление истины и психический рост. Ум развивается через соприкосновение с истиной. Бион исследует процесс, в результате которого возникает истина, и процесс, который препятствует ее познанию. Это основа и это единственная установка, которую принимает Бион. Он анализирует все процессы, приняв эти две координаты за базовое допущение. Теории, которые он привлекает, используются им для того, чтобы обрисовать стадии этих процессов; они никогда не выступают в качестве основных ориентиров, на которых строится остальное. Поэтому любое использование теории всегда есть лишь временное средство, позволяющее обрисовать одну из стадий в развитии или разложении истины.
Ниже в этой главе мы предпримем попытку освободить разум от тех теорий, которые занимают так много места в психоанализе.
Фрейд был, как сказали бы философы, жестким детерминистом. Это означает, что событие всегда должно объясняться эффективной безличной причиной. Так, например, Фрейд высказал теоретическое положение, что симптом возникает из-за того, что сексуальное влечение натолкнулось на преграду и нашло в этом симптоме замену удовлетворению; это значит, что симптом возник вследствие этого препятствия на пути сексуального влечения. По представлениям Биона, такой причинной связи вовсе не существует. Пациент пришел в анализ, потому что страдал астмой и считал, что в основе этого лежат психологические факторы[2]. Таким образом он озвучил причину, которая привела его в анализ; однако настоящая причина была столь же реальной, но ее было значительно труднее определить. Другой пациент хотел учиться на аналитика и решил пройти анализ, поскольку это было одним из условий обучения. Еще один пациент пришел в анализ из-за обсессивных симптомов, которые снижали его работоспособность. В каждом из этих случаев анализ был подчинен определенной задаче, которую нетрудно было описать прямо. Во всех этих случаях это были симптомы, тогда как внутренние затруднения, побудившие пациентов искать лечения, не были определены – как если бы они пришли к аналитику и сказали: «Я хочу анализа, но я не знаю почему».
Анализ раскрывает ту внутреннюю ситуацию, в которой состоит проблема. Таким образом, симптом – это благовидный предлог для анализа. Если я скажу: «Я хожу на анализ из-за астмы», или: «Я хожу на анализ, потому что я хочу учиться на аналитика»,
За исключением отдельно указанных случаев, все примеры взяты из нашего собственного клинического опыта.
