вперед по лагерю, точно муравьи перед ненастьем. Другого рода деятельность шла внутри палаток, поставленных несколько в стороне от военного бивуака: это были люди, посвятившие себя науке и открывавшие перед ней новые горизонты. Из них двое трудились над своими коллекциями: один, ботаник Мейер, бережно укладывал между тонкими листами своего гербария собранные по дорогам образчики растений, никогда прежде ему не встречавшихся; другой, страстный, неутомимый француз, зоолог, Менетрие, вооруженный булавками, прикреплял к картону всех возможных сортов и величин букашек, бабочек, пауков, кузнечиков и других представителей энтомологического мира. Ленц приводил в порядок принадлежности своего походного физического кабинета. Купфер, самый симпатичный из четырех членов ученой экспедиции, мягкий, приветливый, с манерами настоящего джентльмена, не выпускал из рук пера: добровольно приняв на себя обязанности секретаря экспедиции, готовил для академии мемуары, куда заносил каждый факт, каждое новое открытие науки. Горный инженер, вооруженный геологическим молотком, с утра отправился бродить по окрестным горам и возвратился ближе к вечеру с известием, что им открыты еще в четырех местах богатые залежи каменного угля и что вообще каменноугольный бассейн Хассаута и Малки не уступит в богатстве бассейну верхнего течения Кубани и ее четырех притоков: Мары, Хумары, Кента и Аракента. Что же касается ученого венгра, то ему только оставалось использовать неистощимый запас своих этнографических познаний.
Предусмотрительность нижних чинов, употребивших здесь два часа на устройство своих шалашей, оказалась очень кстати. К вечеру полил дождь. Целую ночь лил он в ущельях, напоминая шум горных каскадов. Но к утру небо очистилось. Солдаты поспешили развести большие костры, чтобы обсушиться перед выступлением, которое было назначено ровно в восемь часов; но в половине восьмого новые тучи скопились над террасой, и полил дождь, хлынувший на бивуак, мгновенно загасив костры, и выступление было отложено. Движение в горах в такую погоду невозможно. Емануель решился переждать, но погода на этот раз выказала постоянство, на которое трудно было рассчитывать в этой страшно пересеченной местности. Дождь не прекращался в течение трех дней, и только в ночь на двадцатое число показались, наконец, звезды. Заря светлая, безоблачная предвещала ведро, и с восходом солнца барабаны ударили давно желанный генерал-марш. Жители предупреждали Емануеля, что предстоящий переход будет самым трудным, потому что дорога едва доступна для всадников и совершенно недоступна для артиллерии и обоза. Кроме того, с той стороны, с которой предпринято восхождение, Эльбрус окружает природный вал, который достигает 9 тысяч футов над уровнем моря. Отряд двигался медленно. Едва успел подняться саженей на семьдесят от лагерного расположения, как был окружен густым туманом, налетевшим внезапно, как бы для того, чтобы заставить одуматься и отказаться от безрассудного предприятия. Более двух часов простояла
