имеем дело с очередным историческим мифом.
Лично я склоняюсь к другой версии, которая тоже имеет широкое хождение.
Малевич писал к выставке совсем другую картину, но, поняв, что не успевает к сроку, попросту закрасил ее, под влиянием внезапного порыва, черной краской.
Вот так и родилась на свет «лучшая картина 20-го столетия».
Сам Малевич, похоже, не возлагал на этот холст особых надежд, считал его проходным, делал наспех, ничуть не заботясь о сохранности «на века». В результате уже всего-то через 14 лет, в 1929 году, один из администраторов Третьяковки обратился к художнику с просьбой написать копию «Черного квадрата», ввиду скверного состояния подлинника.
– То есть, успех «Черного квадрата» был всего лишь нечаянным подарком судьбы? – уточнил я.
– Да, благодаря редчайшему стечению обстоятельств, всё как-то очень точно сошлось в едином фокусе. Тревожная обстановка в стране и мире, общественный интерес к принципиально новым веяниям в живописи, «красный угол» в зале для «Черного квадрата», само «роковое» название полотна, экзальтированный интерес к нему со стороны «продвинутой» критики и прессы… Словом, сошлись все пять элементов, необходимых для успеха.
Признаться, я испытал легкое разочарование:
– Стечение обстоятельств? Так это и есть твоя тайна «Черного квадрата»?
– Погоди, еще не вечер…
– Я не отношусь ни к восторженным почитателям, ни к яростным хулителям «Черного квадрата», – снова заговорил мой спутник. – Однако же следует признать, что это полотно отмечено особой печатью судьбы.
Разве мало было в истории искусства эпатажных вещей, переживших шумную славу, а затем канувших в небытие?
Но геометрический рисунок Малевича и поныне, почти через век после его создания, не утратил своего загадочного магнетизма.
Он признан не только бунтарями от искусства, но и мастерами академической школы, по крайней мере, какой-то ее частью.
Почему же творческие натуры находят в этом изображении, выполненном в максимально упрощенном стиле, проще уж некуда, некие многомерные глубины?
Вот и я озадачился поисками внятного ответа, и постепенно пришел к неожиданным для себя выводам…
Тут мой приятель выдержал должную паузу, после чего продолжал:
– Талантливым натурам, как правило, свойственно здоровое честолюбие, стремление к творческому успеху, к славе.
Да иначе было бы и странно.
В самом деле, художник ли, писатель, композитор, архитектор, создавая что-то новое, всегда надеется на то, что его детище заставит говорить и спорить о себе.
Увы, слава – дамочка своевольная, капризная и, вдобавок, коварная.
Она может обойти десятой дорогой того, кто, вроде бы, вполне ее достоин, кто трудится на своей творческой ниве как пчелка.
И напротив, слава может обласкать беспечного гуляку.
Перечитайте, не торопясь,
