или гравий. Точно никто не знал по сей день, что именно, но людей в любом случае расстреляли. Так на всякий случай… Такое было время.
Потом это время ушло, а трасса продолжала жить своей жизнью. Уже канули в прошлое времена, которые знаменовали собой, добрую советскую стабильность. Пришли времена так называемые, перестроечные, и наступили потом девяностые в которые и сумел угодить полной задницей как раз наш герой.
К этому времени, а это была уже середина девяностых, трасса представляла собой довольно жалкое зрелище. Такой какой она была по сути в самом начале такой она и осталась. Правда вместо бетонных плит, которые иногда проступали кое где, она была покрыта асфальтом, но продолжала быть всё такой же узкой. Увеличивался парк личных автомобилей у населения и поток их на трассе и скученность по ней была жуткая. Но из-за этого или нет на ней очень много было аварий со смертельным исходом пассажиров и автовладельцев.
В начале девяностых годов около небольшого городка, который носил название Меняйлов – града, близ этой трассы начала возникать стихийная торговля. Десятки людей, а это были в основном пожилые люди, старики с бабками стали выходить на трассу с баулами и сумками, с ещё дымящимися горячими домашними пирожками, котлетами, варёными курами и всякой другой снедью. И на эту снедь, заметя издалека сидящих вдоль пыльных дороги бабок в платках с большими сумками, останавливались как мухи на мёд измученные и голодные водители большегрузных фур и не только. Тогда же появились и первые братки, которые ездили на чёрных топорно сделанных машинах местного автопрома и обирали несчастных бабок, торгующих пирожками. А кроме них бабок обирали ещё и блюстители закона, так называемые менты, те кто должны были их в правильном разумеется обществе, охранять от братков. Бабок в итоге обирали все, кому не лень. Так и жила эта трасса. Одни обирали других, а те третьих…
О не каких кемпингах, мотелях и кафе в те года не было ещё и речи. Всё это станет появляться лишь через лет эдак пятнадцать. А пока стихийная торговля правила балом. Страна в которой жили все эти люди развалилась и они-то ли от безысходности то ли ещё от чего стали выходить на неё.
Была ли эта трасса какой-то особенной или нет не знал никто. Хотя про неё слагали легенды. Одно знали все – кто хоть раз попадал на неё тот на ней и оставался. До конца своих дней … Многие встретили в итоге здесь свою смерть. Трасса пожирала людей. Она глотала их и пережёвывала. Она словно гигантский змей протянулась на тысяча километров. Змей, который лежал и спал в послеобеденном забытье. Змей, который заглатывая одну за другой человеческие жертвы, продолжал жить.
А как было жить этим людям иначе. Оставшись один на один с суровой постперестроечной действительностью, брошенные в дикий мир рыночного выживания они боролись за своё существование. Кто-то погибал, кто-то выживал, а кто-то поднимался и шёл по жизни дальше.
Так выживали в те года все. И те, кто выходил на трассу
