над разбитою раковиною морскоюОн знает, ему не узнать, что случится с тобою,
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
И он засыпает под аплодисменты прибоя,
Но он знает точно, что сон этот будет последним.
А где-то она зажигает в бенгальском неоне
И рядом, в таком же неоне, виднеется… Кто ОН?
Всегда не одна, как луна на чужом небосклоне,
Где их 27, над планетою NeverAlone
А если одна – значит, тоже не с ним. Яркий парус
Прошёл по кривому пунктиру в какие-то Анды
Ленивец-ревнивец, слеза первобытна, как ярость
Ревнует её к парусам, кораблям и командам
Он знает: потеряно всё, что могло быть иначе
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
И он засыпает в спокойном тропическом плаче,
Но он знает чётко, что сон этот будет последним.
Ревнивец-ленивец и сам для себя как загадка…
И повод для ревности – всё, что не он, всё, что кроме
Прибрежные рыбы – и те, чтобы им было сладко,
Давно утонули в его крепком пальмовом роме
Потерянный свет пробивается через лианы
Потерянный райх ближе к лету сжигает знамёна
Открытые раны плывут в неоткрытые страны
И песню об этом полезно послушать влюблённым
Этап за этапом идёт поражение веры
И только лишь сон принесёт ему успокоенье
Во сне будут добрый Инкогнито с маленькой Террой
Но он знает точно, что сон этот будет последним.
Прайм-тайм
Крыльями лапы сложили и жили твои золотые мангусты
Звёзды так ярко, так ясно светили, когда ты рухнул на бруствер
Скобы и скрепки. Туман над окопами. Прочие взлётные полосы
Зевс, похищавший когда-то Европу, теперь открывает оффисы
Льдинками в вену, песочком в глаза,
прочими крайними мерами
Вновь подступающая слеза ловит меня стратосферами
Вышли на улицу, взяли вино и сидят, беспечные баньши
Нечего. Нечего. Запрещено. Ничего не будет как раньше.
Звёздная гавань тебе, контур прежнего берега
Прайм-тайм. Звездолёты уходят в ноль
Нерпы в экстриме, в каком-то Мальмстреме,
в прятки играют с медузами
Лёгкими, как минералка забвения, ты разбудишь меня укусами
Лёгкий прыжок в снеговую кровать. Снежное одиночество
Ты улетаешь, а я буду ждать, ставя секунды, как прочерки
Прочерк поёт остывающим облаком, тенями каравелл
Мы заплатили бы, пусть даже золотом, но магазин закрыт, well
Больше никто и ни с кем не знаком. Вспыхнуло утро закатом
Он же родился уже стариком, глупый Бенджамин Баттон
Звёздная гавань тебе, боль прошедшего времени
Прайм-тайм. Звездолёты уходят в ноль
Так и поют. Так положено с массами. В каждой струне
