ему, как все внутри взбудоражится. Послабление себе есть то же, что маленькая дырочка в плотине. Только покажись эта дырочка, уж не удержишь плотины, ее непременно разнесет вода. То же внутри нас делает послабление: все размечет, так что восстановление себя надо будет опять начинать сызнова. Побойтесь же сего, как самого злого, хоть и сладкоглаголивого, врага. (3, с. 161–162)
12. Ответы на недоуменные вопросы
Первый шаг труден, – первое себяодоление, первая решимость на борьбу; а потом, что ни схватка в брани, все легче и легче. – И ревность будет разгораться, и уменье одолевать – увеличиваться, и враг слабеть. Тут то же, что и в обьиной брани. – Воинам страшно только начать, – а потом уже они ни на что не смотрят, – все как-то и сподручно и легко. И в духовной брани, только начни; далее брань сама себя будет разгорячать и облегчать. И затем – чем ретивее и живее схватка, тем скорее конец брани и ближе покой. – Сил недостает начать? – молись. Господь пошлет. Окружи себя помышлениями об опасности пребывания в страстях, и погонишь себя тем из тьмы их к свету Христову. – Оживи чувства мучительности страстей, – и возымеешь досаду на них и желание избыть от них. Затем, исповедав немощь свою Господу, стой – и толкай в двери милосердия Его, вопия о помощи. – Придет помощь. Воззрит на тебя Господь. – Свет Ока Его попалит в тебе саможаление и возжет ревность, – а потом, аще Господь с нами, кто на нас! (8, с. 444)
Употребим еще сравнение. В числе пыток были и такие: накормят чем-либо соленым, да и запрут, не давая пить. Какое мучительное терзание испытывал такой несчастный! Но кто же жжет и мучит его? Совне никто. Он в самом себе носит мучительное жжение: нечем утолить жажду – жажда и снедает его. Так и страсти: это ведь внутренние жаждания, разжигания, вожделения души грехолюбивой; удовлетворишь их – они замолчат на время, а потом опять, еще с большею силою требуют себе удовлетворения и не дают покоя, пока не получат его. На том же свете нечем будет удовлетворять их, потому что все предметы страстей – предметы земные. Сами они останутся в душе и будут требовать себе удовлетворения, а так как удовлетворить их нечем, то жажда будет все сильнее и томительнее. И чем более будет жить душа, тем более будет томиться и терзаться неудовлетворяемыми страстями; непрекращаемая мука эта все будет расти и расти, и конца не будет этому возрастанию и усилению. Вот и ад! Зависть – червь, гнев и ярость – огонь, ненависть – скрежет зубов, похоть – тьма кромешная. Этот ад начинается еще здесь, ибо кто из людей страстных наслаждается покоем? Только страсти не всю свою мучительность обнаруживают здесь над душою: тело и общежитие отводят удары их, а там этого не будет. Они со всею яростию нападут тогда на душу. «Наконец, в теле сем, – говорит авва Дорофей, – душа получает облегчение от страстей своих и некоторое утешение: человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими, а когда душа выйдет из тела, она останется одна с своими страстями и потому всегда мучится
