он стоял метрах в семи от входа в галерею и смотрел в нашу сторону.
– Так вот какой ты, северный олень! – пробормотал я, вспомнив присказку Сергея. Пока я разглядывал это создание и разговаривал сам с собой, призрак, видимо, для того чтобы мы не расслаблялись, запустил в нас приличных размеров трубу, которая с грохотом врезалась в стену возле проёма. Мы шустро отпрянули в стороны, спасаясь от мелких обломков, которые этот снаряд вышиб из кирпичной кладки.
– Призрак метрах в шести, семи от входа, – сообщил я Семёнычу, – со своим стволом ты, по всей вероятности, ничего ему не сделаешь, сам попробую.
Тот молча кивнул.
Завалившись на левый бок в проёме и проведя прибором на высоте примерно одного метра от пола, я увидел, как мутное тело призрака буквально распалось на две половины. Раздалось шипение, и верхняя часть туловища упала рядом с нижней, при этом продолжая держать чем-то наподобие руки кусок арматурины, дух, видимо, подобрал его после того, как запустил в нас трубой. Не вставая, ещё раз провел прибором в районе руки, которая отпала от туловища, громыхнув железякой.
Я встал и начал размахивать «Маузером», разваливая тело призрака на более мелкие куски, когда услышал, как Семёныч проговорил за моей спиной:
– Всё, Саня, я его уже вижу, он больше не в состоянии поддерживать своё состояние, – скаламбурил он.
Потом мы принесли из машины саван и сложили в него то, что осталось от духа, которого Семёныч покрошил на мелкие куски. Перед тем как начать складывать куски призрака в мешок, напарник прочитал мне целую лекцию о том, что нельзя хватать голыми руками всё подряд, после чего заставил одеть меня и сам с трудом напялил на свои ручищи рукавицы из того же материала, что и саван. Честно говоря, я думал, что мне будет как-то противно или по крайней мере неприятно брать в руки куски нашинкованного духа, но ничего подобного, к своему удивлению, не испытывал, брал упругие на ощупь кусочки и спокойно отправлял их в мешок. Ни кровищи, ни вони, ни потрохов. Красота.
Когда возвращались домой, я поинтересовался:
– Семёныч, а что дальше будет вот с этим? – и я кивнул на мешок с кусками призрака.
Семёныч помолчал немного, а потом начал просвещать:
– Вот это невозможно убить, можно только удержать в стороне от людей, само по себе это создание восстановится через несколько дней, в мешке, в измельчённом состоянии ему потребуется, скорее всего, несколько лет, если его целиком затолкать в саван, он его порвёт и вылезет, поэтому их «шинкуют», увозят подальше и закапывают, чтобы на виду не валялись, где-нибудь в самой глухой тайге, где человек появится, может быть, только через сотню лет. И ещё я слышал, что после восстановления они могут измениться и уже не жаждут нагадить хомо сапиенс.
– А если развезти эти куски в разные стороны? – полюбопытствовал я.
– Будет ещё хуже. Генадич говорил, что при невозможности восстановиться
