наряде – пальто, строгий жилет, цилиндр, – а потом поднялся ветер, и пальцы посинели. В общем, как ни оденься, все плохо.
Мистер Радклифф отметил, что народу пришло немного. Как поверенный почившей, сам он обязан был присутствовать на погребении, но жена приходского священника, по ее словам, была вынуждена чуть ли не силком сгонять прихожан на похороны, чтобы те отдали умершей последний долг. Церковь Св. Варфоломея занимала старое разрушающееся здание, пережиток минувших эпох, где скамеек было мало, и потому они не казались пустующими. Миссис Альма Чапмэн завещала, чтобы ее похоронили именно здесь, в «настоящей церкви», рядом с мужем. Действующая церковь – больше и лучше этой, для более совершенной и многолюдной Англии – ныне находилась в центральном городке.
Каждую горку земли, что могильщик пытался лопатой бросить на гроб усопшей миссис Чапмэн, шквальный ветер швырял в лица стоявших вокруг могилы людей, с нетерпением ожидавших завершения мучительных похорон. Словно старая женщина решила напоследок посмеяться надо всеми, выражая свое отношение к тем, кто пришел проводить ее в последний путь. Место для собственного погребения она выбрала не самое благородное и изысканное – неподалеку находилась ферма, слышался рев осла, – и потому, как только ветер в очередной раз стал сметать с лопаты землю, собравшиеся наконец-то не выдержали и начали расходиться. Даже священник ретировался.
Остались только мистер Радклифф и внучка Чапмэнов – высокий столб в черном облачении. Лицо ее скрывала траурная вуаль, которую ветер прижимал к ее щекам. Руки, как и подобает, были сложены в скорбной набожности. На вид она казалась довольно юной особой, хотя, согласно документам, что у него хранились, она уже была далеко не девочка. С другой стороны, сам мистер Радклифф находился в таких летах, когда всех окружающих он воспринимал как молодежь. К тому же возраст женщин он никогда не умел определять. Они вечно молодились. Все эти их прически, перья, шляпки лишь сбивали с толку.
Сюзанну Чапмэн мистер Радклифф знал, как и большинство людей, по документам: по записям о жизни и смерти, по сведениям, содержавшимся в исписанных чернилами бумагах. Бедняжка, думал он. Как жить дальше этой девочке-женщине, если у нее нет родственников мужеского пола, которые могли бы взять ее под свою опеку, нет значительного капитала за душой? Очевидно, придется ей отдаться на милость тех, кто соизволит предложить ей свою защиту, рассудил мистер Радклифф. Мысленно он уже подготовил речь, которой собирался напутствовать ее после похорон. Несколько слов утешения, даже ободрения. Их было непросто подобрать: что человек его возраста мог бы сказать молодой женщине? В кои-то веки мистер Радклифф жалел, что не привел с собой жену.
Начнет он так: «Смерть для тех, кто остался, знаменует не конец, а новый старт. Мы должны проложить новую колею поверх топких глинистых троп и каменистого бездорожья…» Выражение «топкие глинистые тропы» ему особенно нравилось, но только он шагнул в сторону девушки, собираясь озвучить ей свой монолог, она подхватила юбки, подметавшие грязную землю, повернулась и зашагала прочь. Мистер Радклифф был вынужден почти бегом догонять ее, сознавая, что это он сейчас месит глину на топкой тропе.
– Мисс Чапмэн, постойте. Уделите мне минуту вашего внимания. – Он замахал шляпой и, тяжело отдуваясь, наконец-то поравнялся с ней. – Простите ради бога. Мне, право, неловко беспокоить вас так скоро после кончины вашей бабушки. Я только хочу донести до вас одну мысль, и суть ее в том, что для вас это новый старт…
– Да, мистер Радклифф, спасибо. Я понимаю. Простите, я спешу. У меня много дел. – И она отвернулась от него, будто огромный черный обелиск. Вуаль мешала разглядеть ее черты.
– Мисс Чапмэн, позвольте проводить вас. У меня есть новости, которые, возможно, подбодрят вас, даже внушат уверенность, – сказал он, отчаянно стараясь подстроиться под шаг молодой женщины, не отстать от нее.
Мистер Радклифф объяснил, что к нему обратилась супруга приходского священника. Она готова обеспечить мисс Чапмэн жильем и платить ей небольшое жалованье, если та согласится помогать по хозяйству и заниматься воспитанием ее шести дочерей. Теперь, когда дедушка и бабушка мисс Чапмэн умерли, самое лучшее для нее – сдать в аренду жильцам их дом и найти себе мужа, да поскорее.
– Будьте так любезны, поблагодарите от моего имени священника и его супругу, – отвечала молодая женщина. – К сожалению, я вынуждена отклонить столь щедрое предложение. Завтра первым же поездом я отправляюсь в Лондон.
Н-да, крайне неожиданно.
– Зачем? – поинтересовался мистер Радклифф, страшась услышать в ответ банальнейшее из объяснений.
Вот чем, скажите, Лондон манит глупых женщин? Что может знать о Лондоне и его неутолимых аппетитах незамужняя девица двадцати семи лет из маленького городка? Сколько девушек на облаках своих грез уплыли в столицу, где они связались с дурными людьми и приобрели дурные привычки? Там вечно висит желтая хмарь, вонь от реки такая, что не
