style="font-size:15px;"> – Всё я знаю. И сколько лет ты с ним живёшь, и что никак он тебя в загс не отведёт. Но запомни: нет большего блаженства, чем закрепить себя брачными узами с женщиной, которую любишь. А раз он не спешит, то ты для него просто запасной вариант, и в голове пусть неосознанно уже заложена мысль: что это понарошку, что это временно. И однажды он уйдёт и легко захлопнет за собой дверь. Если ему шести лет не хватило, чтобы отвести тебя в загс, то уже и не сделает этого никогда.
Его слова как ядовитые иголки вонзались в женщину. Ей было больно, стыдно и неприятно слышать, что вот такой никчёмной неудачницей она выглядела со стороны. Анна была зла на себя, но сорвалась и резко ответила ему: что у неё есть муж и чтобы он не смел больше подходить с такими предложениями.
Вскоре Валентин перешёл в другой отдел и старался не показываться на глаза. Тот короткий разговор не забывался. Однако разорвать отношения не решалась, жила по инерции, но чувствовала, что внутри накапливается тяжёлый, неприятный осадок от неопределённости её семейного статуса. Кто она? Жена, подруга, любовница? Но к его подлому и неожиданному уходу девушка просто была не готова и тяжело восприняла это.
И вот сейчас, раскрывая эпизоды своей жизни постороннему человеку, Анна будто заново всё переосмысливала прошедшие годы.
Она подняла на Жору всё ещё влажные от слёз синие глаза и тихо спросила:
– Как ты дошёл до моих дверей? Я должна поверить в новогоднее чудо?
– В чудеса верить надо, особенно нам, взрослым, чтобы жизнь не казалась пресной, скучной. Но в твоём случае, Анюта, всё очень просто, я увидел тебя на улице: поникшую, растерянную. И понял, что в Новый год ты останешься одна. У меня с детства так, если увижу затравленность, загнанность в глазах, хочется подойти, встряхнуть человека и спросить: что случилось? Очнись!
– Ты психолог? Откуда в тебе это желание помочь людям?
– Я полицейский, причём потомственный. И батя, и дедушка у меня в милиции работали. Мы из Тернополя. Десять лет как в Москве живём. А в вашем городе я по делам службы. Новый год планировал встречать с коллегами. Но ничего, я ещё успею, три дня в запасе.
Он немного помолчал, глядя на мирно горящие свечи, и продолжил:
– Если есть во мне что-то хорошее, то это от моих родителей. А семья у меня уникальная. Отец русский, мама – цыганка. Женщина – красоты неописуемой. Тридцать лет вместе, а всё надышаться друг другом не могут. А мои две сестрички… – тёплым блеском полыхнули его глаза. – Если их отправить на конкурс красоты, то призовые места им обеспечены.
Он говорил о родных с такой сердечностью, что Анна невольно заулыбалась. И почувствовала некую лёгкость в душе, будто растворился и смылся тоскливый, горький комок боли, обиды, разочарования. И, кажется, можно вдохнуть полной грудью.
– Я тоже очень люблю своих родителей, брата. Но меня так опекали…
Анну это утомляло, тяготило. Они не понимали, что подавляют её своей заботой, назиданиями: "Чтобы в девять часов дома была… А с кем ты так долго разговариваешь
