дуб с бобром.
– Я… все выучил.
– Что ж, посмотрим.
Лиза была неприступна, смотрела взглядом учительницы, но совсем не Дайаны Викторовны. Определенно, она считала Андрея ничтожеством. Мухомором, как он есть. В плечо кто-то ткнул. Это был Виталик, он принес костюм. Ну что ж, Медин, надевай, тебе этого не хватало до полноты образа. Андрей поднял глаза на Лизу, – в ее взгляде светилось холодное презрение.
– Так, так, так, готовимся! – затараторила Уткина, – сейчас начинаем. Волчек! Миша! Куцыло! Оля! «Программист и скворечник», как учили. Где зомби? Зомби! Ребята, скорее на сцену!
Андрей медленно сел на скамейку, заваленную атласными шароварами, пестрыми колпаками и веревками с узлами, механически стал надевать нижнюю часть костюма. Лиза убежала переодеваться в Невесту, где-то рядом с ней острил Озерский, мельтешили фигуры с реквизитом, кто-то проскакал на палке с головой лошади, рассыпалось конфетти, снова пронесли дуб с бобром. Все это Андрей видел и слышал смутно. Ему вдруг очень захотелось домой, к бабушке, малиновому чаю и Кольке. Где он теперь там, друг сердешный? Наверно, дома, обижен. Ну, ничего, я скоро приду…
– Медин! На сцену!
Сердце учащенно заколотилось, и на Андрея моментом накатил шум гримерки. За стеной он услышал голос Озерского: «В тени неспиленной дубравы тебе признаюсь в чувствах вдруг…». Боже, мой выход!
– Медин!
Андрей лихорадочно натянул красную мясистую шляпу Мухомора и бросился на сцену. Темный отворот кулис, испуганные лица, Дайана Викторовна призывно машущая рукой, Лиза с Озерским в свете множества ламп и он. Вылетает: свет по глазам, зал белым морем с барашками голов, все смотрят. Внимание! Он – Мухомор.
Андрей не очень помнил как отдекламировал начало зазубренного текста, как отвешивал реверансы, как получил пинка от Жениха, но после того, как зал услышал про «манишку» его сознание будто включилось. Он вдруг ощутил на себе тепло софитов, или это был внутренний жар от поднявшейся температуры, он четко увидел лицо Лизы, она была прекрасна. Напудрена и прекрасна. В воздушном кружевном платье Невесты она в сто крат была красивее любой девушки на свете. Озерский отдыхал, так ему и надо, Лиза плыла к нему, Андрею. Этот миг он видел накануне во сне. Именно такой, волшебный. «О, чуден гриб, наверно, белый, – шептали ее губы. – Тебя попробую на вкус я…»
– Сейчас! – скомандовал внутренний голос. И Андрей впился губами в приоткрытый от удивленья лизин рот.
Свет в зале мигнул и погас.
Глава 4
Темнота наступила непроницаемая. Но мгновенья спустя ее прорвало вспышкой неровного кольца от лба до подбородка. Андрей почувствовал, как его левая глазница резко раскалилась и запылала уничижительным огнем.
– Это тебе на первый раз, – услышал он сквозь гул удара в глаз. Пунцовые отметины гранитных пальцев Ильи Кабанова стали расползаться вверх и вниз – прожгло бровь, вспучило скулу.
