осью. По словам очевидцев, она принадлежала налетчикам и поломалась под тяжестью скарба. Не утруждая себя починкой, налетчики просто разбросали добро на остальные телеги и укатили в сторону Москвы.
У входа на вокзал, прикрытые несвежей простыней, лежали трупы расстрелянных.
– Это они? – посмотрел Сарычев на сопровождавшего его высокого парня в студенческой куртке. Он возглавлял уголовный розыск в Ховрине.
Высокий, слегка сутулый, в массивных очках, он выглядел очень нескладным.
– Да.
– Тебя как звать-то?
– Дмитрий.
Приподняв простыню, Сарычев посмотрел на неподвижные лица. С самого края лежал Сидорчук, и сейчас Сарычев смотрел только на него.
Вот оно как довелось встретиться, теперь уже не поговорить.
Накинув простыню на застывшие лица, он спросил:
– Очевидцы имеются?
– Вон они стоят, – махнул «студент» в сторону крыльца, где под присмотром трех красноармейцев с карабинами толпилось десятка полтора мужчин и женщин.
– А красноармейцев-то зачем приставили? Они арестованные, что ли? – укорил Сарычев.
Парень слегка смутился. Сразу было видно, что в органах он недавно, наверняка пришел работать в милицию, увлеченный революционной романтикой, едва отучившись пару курсов в университете. Какой-то месяц в милиции, а уже успел сделать карьеру. Если так пойдет и дальше, то через каких-то полтора года он попадет к Игнату в подчинение.
– Они хотели уйти... После собрать их всех вместе было бы очень трудно. Мы решили, чтобы они все рассказали лично вам.
– Снимем показания, запишем их адреса и отпустим с миром! Чего же людей наказывать, они и так пострадали.
Игнат подошел к разноликой толпе. В глазах задержанных он увидел откровенный испуг, в котором так и читалось: «Что еще такого можно ожидать от новой власти!»
Поделикатнее нужно обращаться. Вот так и плодим врагов, где не следовало бы.
Свидетелей нужно было расположить к себе, иначе разговора не получится. Игнат даже попытался улыбнуться, но улыбка как-то смялась – не самый подходящий случай для веселья. Досадно, но в ответ он не встретил ни одного открытого взгляда. Сарычев уже хотел было пригласить «студента», чтобы совместными усилиями как-то преодолеть нарастающее отчуждение, как вдруг прямо в лицо ему посмотрел невысокий плотный мужчина лет пятидесяти. В его глазах Сарычев усмотрел какую-то отчаянную решимость: «А, была не была!» По внешнему виду типичный интеллигент, даже в нынешнее время их немало курсирует из Москвы в Петербург.
Стараясь придать своему голосу как можно более доверительный тон, Сарычев спросил:
– Простите, как вас зовут?
– Михаил Петрович Сельвестров, учитель математики, – чуть приподнял мужчина фетровую шляпу.
– Очень приятно. Я – Сарычев, начальник Московской чрезвычайной комиссии... Михаил Петрович, в каком вагоне вы ехали?
– В том самом, в котором везли заключенного, товарищ Сарычев, – уверенно
