быть, ты со мной не согласен?
– Может быть, и падает, но только я не уверен, что очень значительно.
На столе в центре комнаты Егора Васильевича поблескивала огромная аметистовая друза. Вещь дорогая, тем более такой насыщенной фиолетовой окраски. Это вам не какие-нибудь бразильские образцы, что челночники покупают на латиноамериканских рынках на вес. Стоящая штуковина! Но судя по тому, что на ней лежала несвежая скомканная рубаха, к музейным образцам хозяин дома относился без должного пиетета.
Странное дело, сосредоточиться мешала именно эта рубаха, точнее, ее воротник с каким-то темным налетом по краю. Что поделаешь, Васильевич не отличался чистоплотностью. И Никита время от времени бросал взгляд на друзу, на головки крупных кристаллов, которые, напоминая иглы ощетинившегося ежика, торчали в разные стороны.
– Продай мне эти камни, – предложил Георгий Георгиевич.
Никита отвел взгляд в сторону. Конечно, разговор должен был завершиться именно таким образом.
– Мне надо подумать.
– А чего тут думать? – удивился Георгий Георгиевич. – Я тебе предлагаю за них хорошие деньги. Тебе никто больше столько не даст. Сколько ты хочешь, к примеру, за этот камушек? Тысячу долларов? Две? А может быть, три? – спросил он, хитровато прищурившись. – Чего же ты молчишь?
Даже в самых смелых предположениях Никита не мог и мечтать о названной сумме. Нахмурив лоб, он неожиданно для самого себя произнес, твердо посмотрев в хитроватые глаза огранщика:
– Этот камень стоит значительно дороже. Я бы хотел за него получить десять тысяч долларов.
Ювелир широко улыбнулся, посмотрев на хихикнувшего Васильевича, покачал головой:
– Какая хваткая молодежь пошла! Понимает толк не только в стоящих камнях, но и в хорошей капусте. Давай сговоримся на шести.
– Девять, – поколебавшись, ответил Зиновьев.
– Семь с половиной!
– Хорошо, – посмотрев на молчащего изумленного Антона, Никита добавил: – Но деньги нам нужны сейчас.
Ювелир усмехнулся.
– Разумеется.
Сунув руку в карман куртки, он извлек толстый лопатник, вынул из него плотную пачку долларов, перетянутую обыкновенной резинкой, и уверенно отсчитал семь с половиной тысяч.
– Владей!
Получив камушек, Георгий Георгиевич вновь, как если бы увидел его впервые, принялся рассматривать гладкие грани. Морщины вокруг глаз углубились от удовольствия, и он, достав из кармана полупустую пачку сигарет, бережно уложил в нее камушек.
– Не беспокойся за него, он попал в надежные руки, здесь ему будет хорошо, – радостно сообщил он. – Чего ты жмешься? Давай выкладывай остальные. Да не дрейфь ты! Все без обмана. Вон, спроси у Егора Васильевича, пусть он тебе скажет, кинул ли я хоть кого-нибудь? – И, не дождавшись ответа, удовлетворенно протянул: –
