не хочется свидания… как бы сказать… в полном смысле этого слова. Если хочешь, да, я боюсь. Боюсь, не окажется нужного настроения и я буду неискренним, буду врать.
– Ладно! – кивнула Женька. – Ладно… Хорошо! Подождём, когда все исполнятся искренности и станут соответствовать моменту. Чем чёрт не шутит, глядишь дождёмся. Забавно… Пока Андрей Иванович был тут, у меня было два мужика – перебор, уехал – не стало ни одного.
– Погоди-погоди…
– Это я так, шучу типа, – она тряхнула отросшими рыжими космами. Юрке больше нравилась прежняя мальчишеская причёска, но критиковать он не решался.
– Что значит – ни одного? Что значит… Я об этом ничего не говорил. Я про настроение говорил, про несоответствие моменту! Ну может же у меня наступить временный климакс?! Нервный? Депрессия? Просто ты её первый раз наблюдаешь, а меня такое регулярно накрывает.
– И правда… Первый раз вижу. В смысле, первый раз в жизни вижу, чтобы я предлагала себя мужику, а он кобенился. Скажи, – она пристально посмотрела Серову в глаза, – это я тебя так замучила?
Юрка поёжился, но промолчал.
– Ладно. – Женька отпустила Серова взглядом. – Как говорят в бразильских сериалах: сменим тему. Мы вчера со Светкой пытались анализировать: отчего мы пьём… Вывод получился гениальный! Пьём, чтобы стало легче. Раз должно стать легче, значит сейчас тяжело. Почему тяжело? Да потому что не выпили… Смешно, правда?
– Это я себя сам так замучил! Выпили – стало легче, выпили ещё – ещё легче, утром тяжело, почему? потому что вчера выпили и стало сильно легко, а сегодня не пьём, вот и тяжело… выпили… стало легче… Цикл! В фортране оператор «DO».
– Утром тяжело – это про вас! Про нас только, как видишь, пока не выпили. И чем же ты себя так замучил?
– Да всё просто, я ведь уже говорил… Москва молчит, пацан уезжает, работа надоела так, даже мыслей никаких не заводится. Надо бросать! Но пункт первый: Москва молчит, а здесь идти некуда. Газпром не возьмёт, у них с компанией договорённость не переманивать. Кто я? Зачем я? Для чего я? Что делать? Наконец, зачем мне все эти женщины, которые всё пытаются меня поделить? И вот так по кругу, как лошадка в карусели. Цок-цок, цок-цок… Иногда совсем ничего не хочется. Ладно хоть снов давно не вижу, тьфу-тьфу-тьфу.
Юрку регулярно посещали сны, имевшие отвратительную особенность сбываться. Так он видел смерть отца. В тот же день пришёл после работы домой, а Соня говорит: «Мама звонила… Отец умер». Женька уже знала про эту Юркину особенность.
– Не снится ни фига ничего… И хорошо! И ещё ты! Ты, моё рыжее солнышко, ты меня тащишь из этой тоски и депрессии.
– Та-а-а-ак… – Женька толкнулась ногой, на стуле подъехала к Юрке и взяла его за галстук. – Я не знаю, зачем тебе остальные женщины, а я нужна как психотерапевт… Обрати внимание, я не улыбаюсь. И я больше не спрашиваю, я тебе сообщаю: мы завтра встречаемся! И, наверное, у меня… Давай подумаем, во сколько? От мужиков отвязаться, я думаю, ты сможешь, посидите
