носа. Папа, признавайся: вы же просто оливку втыкали вместо носа?
Папа покорно соглашается, что преувеличивал свои советские подвиги, и дети, пожурив его за хвастовство, дружно идут просить у матери оливку.
– …Возьмите горчицу! – кричит продавец приправ на Даниловском рынке вслед немолодой интеллигентной паре в одинаковых беретках и длинных черных пальто. – Горчица крепкая, как до революции!..
– …Возьмите горчицу! – через две секунды кричит тот же продавец крупному мужчине в шерстяной кепке и спортивных штанах. – Горчица крутая, как при Сталине!..
…Вот, скажем, несколько русских писателей стонут на предмет невозможности читать столько, сколько нужно. Ну потому что нет сил, времени, опять сил, времени вообще, никаких сил – и так далее. Все чувствуют себя неучами, дикарями и тупицами. Всех ест совесть.
– Можно пойти на курсы скорочтения, – говорит стонавший громче всех писатель К., тычась в Гугл. – Вот тут обещают, что за вечер ты научишься прочитывать триста страниц.
– Прекрасная мысль, – раздраженно отвечает писатель Т. – Так я просто мучаюсь, что не прочитал ни хрена, а так я буду мучиться, что не прочитал аж триста страниц.
…Вот, скажем, предприниматели Л. и Н. отправляются в московское представительство одной очень маленькой страны, для того чтобы получить визы в эту очень маленькую страну. Досмотр в посольстве зверский, охранники строгие, снаружи мороз. Л. и Н. неприятно поражены тем, что охранник, стоящий на входе в основной зал, каждый две минуты покрикивает в совершенно советской манере: «Дверь!..» и «Вы что, не видите, сколько здесь народа?!» Зато когда Л. подходит к этому самому охраннику, чтобы узнать, где туалет, выясняется, что охранник ни слова не говорит по-русски: он заучил только две приведенные выше фразы. Их полностью хватает, для того чтобы граждане: (а) входили по одному; (б) не толпились; (в) соблюдали очередь; (г) самоорганизовались по спискам; (д) не лезли вперед показывать свои документы, – и так далее.
…Вот, скажем, китаист Ф. водит по еврейскому кварталу Праги небольшую толпу китайских туристов. Перед Ф. стоит нелегкая задача: подавляющее большинство членов группы вообще не очень-то понимает, что такое евреи и почему это так сложно. Ф., будучи талантливым просветителем, во всем находит какие-нибудь аналогии с китайской культурой – и в логике гетто, и в теме изгнания, и в истории пражского кладбища… Наконец, дело доходит до голема.
– По одной из легенд, – говорит Ф., – после того как голема слепили, ему в рот была вложена магическая записка, наделявшая его особой силой. Если записку вынимали, вся сила голема исчезала. Это похоже на… на…
– …на еврейский fortune cookie?.. – услужливо подсказывают из группы.
…Вот, скажем, историк Р. печально говорит сыну, только что вернувшемуся
