те должны были работать больше. А проклятые бяки-инженеры первыми начали бежать с завода, им не нравилось работать больше, и все стало разваливаться. Читатель доверчиво делает рукалицо – надо же, какие, оказывается, эти коммунисты тупые…
Мадам верна своему приему – изображать противников умалишенными с оскорбительно-наглыми претензиями. Правда, теперь мы, наконец, вправе объявить ее полной дурой. Ведь пока она не конкретизировала своего «мадам-социализма», ляпы можно было списывать на некое авторское допущение, мол, это не марксистский мир, а «обычный стиральный порошок» (ТМ). Но она все-таки приплела марксистскую терминологию – значит, она изображает именно марксизм, с вполне понятной целью. Но марксисты никогда не стали бы действовать так, как описывает она – с буржуями и банкирами на своих местах, без смены производственных отношений, без национализации, без опоры на класс трудящихся и прочих хорошо описанных рецептов. А самое главное, марксисты ни в коем случае не опираются в своих построениях на такие зыбкие вещи как жертвенность, совесть, справедливость, милосердие или альтруизм: марксизм строго научен и основан исключительно на законах развития общества и экономики, и недаром дедушка Ленин писал, что в марксизме нет ни грана этики, только наука. Так что – полная дура.
Тем временем потерявшая самообладание Лютая Сестра с помощью приближения с перекошенным от гнева лицом выведывает у этой эзотерической негодяйки имя бывшего главного инженера завода. След ведет дальше!
Увы, главного инженера больше нет в живых. Его вдова, тем не менее, кое-что рассказывает – что работал в той лаборатории некий молодой инженер, помощник ее мужа. Ее муж очень гордился этим молодым инженером, называл его гением, который скоро перевернет весь мир. Новый двигатель? Да, вроде они именно новый двигатель разрабатывали, но она ничего не понимает в технике, а муж ничего не говорил о работе. Странно, правда – создали машину, способную решить чуть ли не все проблемы человечества, а дома ни гугу о таком великом деле… Как его звали, она не знает: муж, опять же, не говорил и в гости не приглашал. Называются несколько дат для привязки, и читатель начинает догадываться, кто такой этот молодой изобретатель. В ходе беседы со вдовой всплывает новая зацепочка. Однажды она видела возле ресторана своего мужа с двумя людьми. Один был молод, высок и строен. Другой был пожилым, благообразным, тоже высоким и стройным. «Вот, дорогая», – сказал тогда главный инженер, садясь в машину, – «Этот стройный высокий молодой человек и есть тот самый мой гениальный помощник» («… с которым я тебя не познакомлю из элементарной невежливости», – сожалеет язва-читатель). А второго – того высокого-пожилого-импозантного – вдова недавно случайно видела в Шайенне, он там держит кафе. Лютая Сестра немедля бросается в Шайенн. «А словесный портрет, дура?!», – с жестяным громом пустой металлотары хватается за свою несчастную голову читатель. –
