не кланяется им, а требует от сотников: «Не раз и не два осмотрите каждую ложбинку и вывезите каждого раненого, каждого убитого. И мёртвый, воин не должен оставаться на поругание противнику!» Наконец полк сосредоточился в овраге, за дорогой. Джигиты расседлали шатающихся от усталости, взмыленных лошадей. И кони, как люди, легли на траву, а всадники вытянулись рядом с ними.
Мимо ехал штабной офицер, остановил коня, поздоровался с Буранбаем.
– Князъ Багратион убит! И начальник русской артиллерии генерал-майор Кутайсов тоже.
Смертельное ранение генерала Кутайсова. Худ. И. Архипов, 1975 г.
– Не может быть! – восклицает потрясённый Буранбай.
– Что поделаешь, война… – пожал плечами офицер. – Кутайсов скакал от одной батареи к другой по делам артиллерии, но увидев, что наши отступают от Курганной высоты, не вытерпел и повёл пехоту в контратаку. И героически погиб в рассвете цветущей молодости. Всего 28 лет ему было… А вы: башкиры, донские казаки и корпус Уварова молодцы. Резко ослабили нажим французов и на флеши, и вообще, на наши позиции. Дали время перегруппироваться.
– Значит, устояли? – обрадовался Буранбай.
– Ну, битва ещё продолжается, – невесело усмехнулся офицер, приложил руку к киверу и зарысил дальше. За ним поскакал ординарец.
А Бородинская битва, великая, легендарная, действительно продолжалась. Наполеон безжалостно швырял на русские позиции, под картечь, на штыки, дивизию за дивизией: – Вперёд! Вперёд! Французские солдаты шагают не по земле, а буквально по трупам своих убитых и умирающих от ран товарищей, рвы перед редутами завалены телами французов в два-три яруса. Батарея Раевского держится до последнего артиллериста – никто не отступает. Когда подбиты все пушки, то уцелевшие батарейцы бросаются врукопашную – дерутся камнями, душат французов руками, колют отнятыми тут же у врагов штыками, колошматят банниками.
Барклай, в генеральском мундире и треуголке с черным пером, угрюмый, затравленный насмешками, сплетнями, подозрениями в измене, словно ищущий смерти, весь день под огнём, лично командует корпусом. Под ним убили коня. Польские уланы Понятовского, увидев поверженного генерала, устремляются к нему, чтобы взять в плен, выслужиться, получить награду за такую добычу, но адъютант, ординарец и подоспевшие гусары изрубили поляков вчистую – никто не улизнул.
В этот день под Барклаем убило трёх коней, все его адъютанты и ординарцы погибли, но сам полководец уцелел – ни единой раны. Судьба оказалась милостивой!…
На левом фланге русских позиций образовалась брешь от убийственного огня четырёхсот французских пушек, но генерал Ермолов всего лишь с третьим батальоном Уфимского пехотного полка бросается в контратаку. Саксонцы истреблены. Кутузов: «Послать Ермолову подмогу – Оренбургский и Восемнадцатый егерский полки». Ермолов молод, но про храбрость его солдаты знают, верят ему. И в беззаветном
