style="font-size:15px;"> Когда отзвенела мартовская капель, Виктор стал появляться на улицах города в сопровождении четырёх котят. Трое были серого окраса, а один – ярко-рыжий. Они ходили за мужчиной по пятам, и вся эта группа вызывала умиление у жителей района. Зная, что Виктор регулярно приходит к Ольге в магазин, некоторые стали оставлять для него ношеные вещи.
А ближе к лету для Виктора нашлась вакансия дворника в одном из близлежащих домов. Должность эта предполагала выделение полуподвального помещения для проживания. Туда Виктор и въехал со своим семейством.
Эту историю рассказал мне один из жильцов. Я решил непременно расспросить мужчину о том, как котята вернули его в социум.
Постучав в обитую дерматином дверь, я ожидал, что хозяин пригласит меня войти. Но тот не стал этого делать, а сам вышел на лестничную клетку. На вопрос, что мне нужно, я пересказал историю, услышанную о нём, но он лишь рассмеялся:
– Ерунда. Я никогда бомжом не был. И котят никаких не спасал. Судачат люди от скуки, – пожал он плечами и открыл дверь в квартиру, демонстрируя намерение закончить разговор.
Два серых кота выскочили на лестничную клетку, а ещё две морды, серая и рыжая, уставились на меня из глубины коридора.
– А ну домой! – прикрикнул он на котов, и те безропотно повиновались. – Ну, бывай! – сказал он мне.
В его глазах я успел разглядеть весёлых танцующих чёртиков.
Апельсин
В новогоднюю ночь эту историю всегда рассказывал мой дед. Его рассказ и запах хвои и цитрусовых за столом стали для меня непременными атрибутами праздника. Здесь он приведён в том виде, в котором я привык его слышать.
«Слепили как-то малыши снеговика во дворе. И ничем бы он не выделялся среди прочих коллег, украшавших почти каждый двор, если бы не одно обстоятельство. Машке, беленькой кудряшке, отец к Новому году привёз из плавания апельсин. Оранжевый, сочный, отдававший экзотикой тропических стран, но один… Единственный! В то время апельсины не все даже видали, не то что пробовали. Ну, малышня дворовая, конечно, за Машкой бегала, чтоб та апельсином поделилась. А она очень добрая была и переживала, что на всех не хватит. В тот вечер, когда снеговика лепили, что-то нашло на неё. Вынесла она фрукт свой заморский и в снежный ком закатала. В районе груди. Так детворе и объяснила: „Нос мы ему красивый подобрали, а сердце – нет. Не хочу я апельсин этот, все из-за него перессорятся. Пусть лучше вместо сердца у нашего снеговика апельсинчик будет!“ Изумились малыши, конечно, но спорить не стали. Принципиальная эта Машка-кудряшка была: как решила – так и сделает. Изваяли, в общем, снеговика этого. На голове ведро, морковь вместо носа, а в груди – заветный апельсин бьётся. Так детки думали, даже прижимались к нему, чтоб послушать. За это всех рано домой загнали – чтоб ухи не отморозили. А на утро не стало снеговика!»
«Так может, кто-то из ребят его ночью разломал, чтоб апельсином полакомиться!» – всегда восклицал
