раны, чтобы выйти снова
И волчье своё дело завершить,
Не зная в жизни ничего иного…
В конце концов, он волчью смерть найдёт
Не в логове своём больным и старым,
Он нас найдёт. Под выстрелы пойдёт,
Ведь стаи той он был вожак недаром…
Его порыв навряд ли мы поймём —
Для нас он волк. Но разве он нам враг?
Для нас и для него Земля – свой дом.
Мы что-то, значит, сделали не так…
Татьянин день
Опять январь и день святой Татьяны…
И будет у студентов вновь гульба!
Вот только жаль, что этим утром ранним
Их в храмах нет. Знать, снова не судьба…
Остались от традиций добрых, старых
Лишь медовуха, да хмельной разгул,
Да, может быть, потом всем – божья кара.
Всем, кто не раз так Бога обманул…
Я тоже в этом списке был когда-то,
И до сих пор в нём числюсь, может быть,
Но перед Богом мы не виноваты —
Ведь даже Бога можно позабыть,
Когда вокруг полно друзей и девок,
Когда студентам пить разрешено,
Когда напьёмся – разойдёмся смело,
Лишь потому, что кончится вино…
И утром не до храма – нам бы выжить!
Но нет рассола. В кране лишь вода…
И вновь январь. Татьянин день всё ближе
И сессия всё ближе. Как всегда…
Зимние берёзы
Вдоль дороги белые берёзы
Спрятались под снежную вуаль…
Может этот снег не снег, а слёзы,
А в слезах замёрзшая печаль
О весенних днях давно минувших,
Тех, что снятся им наверняка…
Но зима пройдёт. Весна вернувшись,
Их подмолодит опять слегка…
…Всё вокруг опять зазеленеет
И берёзы молодой листвой
Снова зашумят так, как умеют…
Значит мир вокруг пока живой!
На Пискарёвском в январе
Когда не будет их, всех тех, кто жил,
Кто выжил в том блокадном Ленинграде,
Кто подвиг свой голодный в нём вершил
Не смерти ради – нашей жизни ради…
Лишь память наша будет, как огонь,
Горящий среди плит надгробных, вечной —
О них. О тех, чья вечной будет бронь,
Им всем в раю бессмертье обеспечив…
И нашу вечную любовь, и нашу скорбь
Всех, тех, кто жив, сегодня и в грядущем.
И наша память вечна, как и боль
В сердцах бесчисленного множества идущих
Сюда из года в год в январский день…
Без них и мы бы не познали
