какой кошмар! (Читай: на какие странные поступки могут отчаяться люди).
Воздадим справедливости, впоследствии летчик повел себя мужественно. Удар судьбы он принял стойко, даже корректно. Заходил к Румянцевым и после происшествия, настаивая на «полном введении в курс дела». В какой курс могли его ввести, было непонятно.
– Я согласен, Светка. Но зачем ты женщину пожилую шабаркнул? – пытался выйти из скользкой колеи Андрей.
– Так я и говорю, – добросовестно излагал тот, – стрессовая ситуация. Я не из железа делан.
После неприятных зигзагов Андрей увещевал:
– Подозреваю, Коля, тут что-то с любовью связано.
– Я понимаю, – уныло соглашался летчик, – перестройка, чего не случится. Но почему не уведомить? Так можно и без сердца остаться.
Между тем последствия приобрели неожиданный ракурс. Николай пошел на соглашение, добропорядочно отделяя причитающийся супруге скарб. Но Юля, да простится каламбур, вдруг заюлила. Ее действия приобрели шаткость, недоговоренность. Петя ударился в отчаянье.
Дальше – интересней. Летчик уехал в Германию, добивать контракт, а Юлия объявила:
– Петр, нам надо немножко не встречаться. Со мной что-то происходит, и я хочу это пристально рассмотреть.
Петя от жизни отстранился.
Вообще, в те дни он выявился довольно необычно. Стал неуравновешен и интересен: то впадал в крайнюю прострацию, то делался несуразно интенсивен и дерган. Порой становился печален, что шло ему необыкновенно, и созерцателен – обычно это кончалось длинными лирическими монологами о тесноте человека с природой – либо глубокомыслен и даже афористичен.
– Я думаю, мы зря представляем бога мужиком. Это явно женщина. Отсюда вся нелепость мира, – говорит Петя и гордо выходит из комнаты: к театральности он был склонен сызмальства.
Через минуту возвращается и пораженно докладывает:
– И кто как не баба придумал самую жизнь. Вы вдумайтесь, какая гнусность: кучкуются два человека, зачинают третьего, и он вынужден жить, ибо не волен вмешиваться в права других… Но самая мерзость, что и первые не способны исправить опрометчивость, поскольку с жизнью третий получает права. – Петя в гневе вздымает руки. – Подлость отъявленная.
Или вот, звонит к Румянцевым, мрачно и бессловесно проходит на кухню. Достает бутылку и разливает в три стопки. Обращаясь отчего-то к Светлане, велеречиво объявляет:
– Женщина состоит из двух частей: матки и кассового аппарата. Все, что функционально истекает не из этого, ей недоступно.
Хлопает порцию и удаляется, приведя Светку в иступленный восторг.
Какие-то разговоры с Петей о стоянке были чреваты отсутствием малейшей реакции. Андрей, не понимая, зачем это делает, приезжал на работу
