это важно, – произнес он. – Соленая вода в систему канализаций может попадать только через штольни, ведущие от города, где нет реки. А это значит, что канализационная система Инкермана, где мы сейчас, и Севастополя, растянувшегося вдоль всей бухты, представляет собой единую систему подземных сооружений. Здесь очистных сооружений не видно, у них характерная и узнаваемая архитектура, значит канализация тут не может впадать в море. Она в него впадает дальше, за пределами безопасной опресненной зоны.
– Тогда нападения из-под земли можно всюду ожидать. – Я поежился.
– Да, – заявил Вершинский, сверившись с картой. – Надо держаться подальше от городов, и восточное направление для этого подошло бы отлично, но им очень уж далеко обходить. Впрочем, смотрите, нужная нам дорога сразу за рекой, и если преодолеть эту водную преграду, не придется удаляться на запад, к разветвленным городским подземным системам. Река тут широкая?
– В любом случае мелкая, – ответила Ксюша. – Воробью по колено. Если надо, вброд перейдем. Главное, чтобы тварей не было.
– Тогда ждать нечего! – Вершинский решительно встал в полный рост. – Надо доесть остатки еды, и двигать в путь. К вечеру будем на складе, по моим подсчетам, если не случится чего-то экстраординарного.
Мне и думать не хотелось о том, что экстраординарным мог посчитать Вершинский.
Мы доели остатки рыбы, и осторожно двинулись в низ. Вершинский собрал установленные им ловушки, закинул их обратно в багажный отсек боевого каркаса. Я убедил Вершинского, что мне следует идти первым, и Ксюша меня поддержала. Она подтвердила, что моему носу нет равных, и что я смогу загодя учуять тварь, если она где-то прячется.
Мы осторожно двинулись вдоль развалин по улице. За мной и чуть слева следовал Вершинский, а Ксюша замыкала группу, стараясь ступать бесшумно, и прислушиваясь к окружающим звукам. У нее слух был не хуже, чем у меня нюх.
Над бухтой кружили чайки, голуби перелетали с одной из разрушенных высоток на другую, но мы это уже научились мысленно вносить в список помех и не реагировать на цели в воздухе. Никогда никто не видел летающих биотехов, значит, их, скорее всего, не существовало. И это не могло не радовать – хоть одна из стихий была свободна от них.
Иногда мы видели кошек, стремительными тенями ныряющих в зияющие окна цокольных этажей. На такие объекты, двигающиеся по земле, наши органы чувств реагировали острее. Тут могли притаиться змеевики, но они были медлительнее кошек, и больше стелились вдоль грунта. По змеевикам у нас специалистом была Ксюша, поэтому мы с Вершинским, ближе к окраине, разошлись в стороны, чтобы не мешать ей стрелять.
Наконец наш отряд выбрался из теней, которые отбрасывали скелеты домов. Солнце, зависшее над Горой Циклопов, ударило нам в глаза. Ночью жабры у биотехов пересыхают намного медленнее, чем днем, и жара еще не наступила, так что шансов нарваться на каких-нибудь выползней было у нас не мало.
