она здесь греется?
– Давай-ка посмотрим, что у нас есть для тебя, Ежевика!
Княгиня весело подпрыгнула, будто девчоночка дворовая, и распахнула здоровенный сундук. На крышке его Инга успела углядеть такую же горгулью с яблоком в пасти. Не успела она покумекать, что бы оно значило, а княгиня уже выволокла кучу одежды и на кровать её плюхнула. И снова Инга поразилась, чего княгиня сама возится! Будь у Инги хоть пара слуг, она б ни в жизнь и пальцем не шелохнула! Валялась бы себе на подушечках пуховеньких, вино медовыми пирогами закусывала да жирела, как Мушка! А чего бы и нет? Хоть бы и Мушкина судьба зарезанной быть к господскому столу. А у Катэрины разве судьба иная?.. Зато успела б досыта натешиться!
«Всю жизнь костями бренчать и всё едино – сдохнуть, ни разу куропатки жареной не евши. И на кой ляд жила тогда?» – кричала Ежевика без слов в спину своей странной госпоже, да осеклась, когда та повернулась к ней:
– Какой же ты хорёночек-то, – покачала головой Катэрина. – На-ка вот, надень! Это тебе половчее сядет!
Кинула что-то тёмно-красное, тяжёлое. Инга проворно поймала вещь, развернула. Батюшки, да это штаны! А она почему-то платье ожидала. Вроде как… девка… стыдно ей было и боязно себя таковой назвать, ведь в каком месте она к женскому принадлежит? Разве что там, между ног. Но никто не захочет такой заветренной селёдки, как она, проку от неё по-бабьи никакого. У неё до сих пор ни разу «грязных дней» не случалось. Видать, не способна она даже кровоточить, так что какая уж она «девушка»? Ну и правильно тогда госпожа ей с одёжкой определила! Инга кивнула сама себе и просунула свои корявые веточки в штанины.
Катэрина одобрительно кивнула и протянула ей сапожки. Простенькие, но такие красивые! Настоящие сапожки, о господи! Да Инга даже не знает, как их носить. Она даже зимой ноги оборачивала тряпьём, вот и вся её обувочка!
А госпожа подошла к Инге близко-близко, положила руки на плечики:
– Отец дарует нам страдания, ибо сам не владеет ничем иным! Нет у него любви, и счастья нет, но он не жалобится и не скулит! И мы того не умеем, понимаешь меня, Инга? Отец наш – Великий Изгнанник, Хромой Господь. Мы гордимся своими ногами, ибо помнят они об увечьях отца! Не скрываем свои изъяны и, будучи женщинами, носим штаны! Пусть видят все, кто мы есть, и не смеют помыкать нами! Отец от нас не просит и не требует, мы сами даём. Мы не служим и не поклоняемся, мы ангелы его, Инга! – шептала княгиня горячим молитвенным шёпотом.
– А много… нас? – робко прошептала в ответ девочка. Надежда горячим угольком вспыхнула – а вдруг у неё и братья-сёстры самые настоящие могут быть? И не такие, как у князя Адалвалфа, а… другие!
Катэрина тряхнула головой и вся переменилась на весёлую беззаботность:
– Да ты сама всё узнаешь, со временем! Пойдём, пора ужинать!
Взяла госпожа Катэрина сестру свою названную за руку и повела за собой длинными коридорами. Мягко да цепко, как железо в шелках. Словно кошка мышку сжала – и не ест, и не выпустит.
