заметно волоча ногу, весь в боевых орденах и медалях…
Ещё до начала войны у него было четверо детей: двое мальчиков и две девочки. Жена Варсеник, тихая, скромная женщина, гордилась своим мужем, никогда не перечила ему и была во всём послушной…
Прошли годы. Сыновья женились, дочки вышли замуж, все разлетелись по разным уголкам региона. Только один сын Беник остался при нём. Пошли внуки. Десятилетия пролетели как одно мгновенье…
Дед Атанес был высоким, статным стариком. Глядя на него сзади, никто не поверил бы, что эта походка принадлежит 90–летнему старику.
Атанес неизменно был одет в старый серый пиджак и брюки того же цвета, заправленные в хромовые сапоги. На голове у него была видавшая виды кепка, тоже серого цвета. Он с гордостью носил пышные седые усы, как у его кумира маршала Будённого. Так же, как и его кумир, он любил лошадей и был у него любимец – конь чистой карабахской породы, которого он назвал Кайцаком (Молния – в переводе с арм.). Последний понимал своего хозяина с полуслова и был привязан к нему, как собака.
Каждое утро, поев два куриных яйца всмятку, выпив 100 грамм тутовки* домашнего изготовления, под 65 градусов, дед Атанес садился на своего любимого коня и лесной тропинкой поднимался в гору, на пасеку. Как правило, через час уже был на «базе», так он называл свою пасеку. Спешившись с коня, он привязывал его к дереву. Сам же неторопливо обходил все улья, а их у него было 30 штук, проверяя, всё ли нормально, готовят ли пчёлы мёд. Перчатками и защитной сеткой он никогда не пользовался, так как пчёлы знали хозяина, и не было случая, чтобы они его хотя бы раз ужалили…
Вот и сегодня, завершив свои дела, он сел в тени огромного орехового дерева и стал любоваться прекрасной природой своего края. Девственные леса, альпийские луга, парящие в небе орлы, щебет птичек, сидящих на ветках дерева. Внизу виднелась голубая лента горной реки Тер–тер… Достав из кармана пиджака кисет и заранее нарезанные широкие полоски газетной бумаги, дед свернул своими мозолистыми пальцами козью ножку, предварительно послюнявив край бумаги. Глубоко затянувшись дымом самосада, он закрыл глаза…
Улья для деда Атанеса были отдушиной. Он вообще обожал природу и не мог понять своих сверстников – стариков, которые каждый день часами сидели на скамеечке в центре села и обсуждали кого–то, что–то. Каждый день, проезжая мимо них на Кайцаке, он кивал им, спиной чувствуя их неодобрительные взгляды и завистливый шёпот…
Дед Атанес слыл зажиточным человеком. У него было большое хозяйство: коровы, бычки, бараны, поросята, куры, гуси, большой огород. Хозяйство вели его сын Беник с невестой Раей, им помогали их дети. Сам дед почти не вмешивался в это дело. Пенсия его по тем временам была неплохая. Как участник войны и орденоносец, отработавший в колхозе не один десяток лет, он получал на руки 92 рубля. Деньги ему не были нужны, он давал их супруге, которая вместе со своей пенсией клала в общий семейный «котёл»…
Каждое лето приезжали в деревню на отдых многочисленные внуки, правнуки. Было тесновато, но весело. Дед преображался, сразу молодел. По его команде каждый
