Врать не буду – я и раньше немного фантазировал по этому поводу. Если у вас есть хоть капля воображения, и вы не жалуетесь на потенцию, то сложно избежать фантазий, глядя, например, на такую красотку, как Холли Бэрри. Другое дело, что в реальной жизни я живу с белыми женщинами, а мое отношение к черным складывалось на основе общепринятых стереотипов люмпенизированного общества, в котором черных просто нет.
Как представитель интеллигенции в первом поколении (мой отец был простым слесарем), я всегда знал и говорил, что расизм – это плохо. Но теленовости о том, что скинхэды убили или избили какого-то черного, меня абсолютно не трогали. Гораздо больше мне было жаль раненую браконьерами тигрицу в уссурийской тайге, издохшую на руках у егерей. А тут, задавшись определенной целью, я вдруг подумал о том, что это будет женщина. Нормальная женщина с сиськами и прочими прибамбасами. Я хоть и не был никогда за границей, но знал, конечно, что у них все как у людей, и вдоль, как говорится, а не поперек. Но все это будет черным. Абсолютно черным. Таким черным, как и загореть невозможно. И вот это белое на черном буду я, и если посмотреть сверху или сбоку, то ничего более необычного я из себя еще не представлял. Зациклился. Честно признаюсь.
И понеслось. Каждую ночь до закрытия последнего клуба в радиусе километра от отеля. И халявные булочки в девять утра с громадным количеством кофе (тут Лео не врет – надо же было приводить себя в относительный порядок перед официальной частью программы), и хронический недосып, и непрерывный калейдоскоп лиц, и «сорри», и «экскьюзми», и «кэн ай бай ю э дринк». Ноу? Да пошла ты в жопу! Уот? Отдыхай, говорю, дура, в смысле, «зэц э пити». Один раз умудрился пристать к девке, которая сидела рядом со своим парнем. Благо, ее парень оказался на редкость спокойным. Если бы мою девушку десять минут приглашал на танец какой-то пьяный хмырь, трогая за локотки, я бы скинул его тело на руки охране клуба. Хотя я далеко не хмырь. Десять лет таскания железок фигуру, согласитесь, не портят.
Мне потом становилось стыдно. Очень стыдно. Это был не я. Я себя так не веду. Но поймите меня правильно: три дня бесполезной охоты, куча бабок на ветер, а в оконцовке полный облом. Я уже не столько о черной думал, сколько о бабе вообще. Мне даже начинало казаться, что если к нашему реликту из Томска пристроиться сзади, то в принципе, пусть за неважную, но все-таки альтернативу мастурбации она, пожалуй, сойдет. Лучше бы, конечно, минет с закрытыми глазами. С моими закрытыми глазами. Но вряд ли она согласится на такой вариант.
Да, вчера у меня был выбор между Томском и Вашингтоном. Я долго сомневался, но потом пришел к выводу, что Томск от меня не уйдет, а эта ночь в Вашингтоне последняя. Бог ты мой, я же сюда вообще больше никогда не попаду! Так я думал. Ну, и решил попрощаться. Без фанатизма, часиков, эдак, до двух ночи. И пить-то особо не собирался. Просто закрепить воспоминания, которые плавали в мареве моей памяти постоянным похмельным синдромом. Точнее – обрести эти воспоминания. Клуб выбрал латинский – он как раз напротив того заведения, где я проходил крещение черной
