клоунов, рыки львов и тигров, не желающих запрыгивать на тумбы. Ей казалось жалкой нелепостью ковыляние на задних лапах собачек и кошечек с бантами на голове или вокруг шеи. Но больше всего ей почему-то было очень жаль слонов – слишком гигантских для крошечной арены цирка, и лошадей, явно не вмещающих свой бег в убогом опилочном круге.
Поэтому в то лето предложение отправиться на джайляу было встречено Майей с неподдельным интересом и энтузиазмом.
Самым замечательным в этом коротком путешествии было то, что они с дядей должны были добраться до пастбища верхом на спокойном и покладистом жеребце.
Когда Майя подошла вплотную к Ормандо – так экзотически был назван местным романтиком этот черный жеребец – она поразилась его размерам. Макушка ее головы доставала лишь до середины его мощной шеи, и ей никак не удавалось погладить его переносицу, если тот поднимал голову. Майя растерянно и восхищенно оглядывала Ормандо, когда подошедший как раз вовремя дядя взял ее за руку и слегка отстранил от животного. «Ты помнишь, Мая́, – с ударением на последнем слоге произнес дядя, – нельзя подходить к лошадям сзади. Они нервничают и могут ударить копытом». После этого, он подхватил Майю сзади за подмышки, поднял ее сильным рывком и перекинул через необъятную спину Ормандо. Майя быстро вскарабкалась и устроилась поудобнее на длинном мягком седле – дядя специально для нее приладил дополнительную подкладку. Затем на Ормандо взгромоздился дядя, погладил жеребца по скуле, что-то прошептал тому в длинное чуткое ухо, склонившись на пару секунд, выпрямился в седле и, чуть пихнув пятками сапог бока жеребца, слегка тряхнул поводьями и выдохнул «А-чу!». Ормандо мотнул своей большой головой и медленно побрел в степь в одному ему и его хозяину ведомом направлении. Дядя не торопил своего коня. И жеребец, и его ноша тихо двигались в полуденной знойной Степи, наслаждаясь запахами и красками. Окружающий мир плыл в легком мареве и казался нереальным. Время от времени Ормандо останавливался, заинтересованный какой-то особо пахнущей травой. Часто это была степная полынь жусан или степной тимьян, ароматы которых кружили головы не только Ормандо, но и его пассажирам. Майя тихо переговаривалась с дядей, засыпая его походя кучей вопросов про Степь и ее таинственных существ, про Судьбу и про Бога. Ей было лишь двенадцать лет – самое время для философских разговоров.
Так, не торопясь и наслаждаясь путешествием, путники достигли джайляу. Не успели они появиться на небольшом холме, с которого их путь шел вниз в плодородную, зеленеющую яркими сочными красками зелени долину, к ним из низины побежал молодой парень, что-то кричавший на бегу. Дядя встревоженно привстал на стременах, пытаясь разобрать слова бегущего, затем, вдруг резко сел в седле, чувствительно подопнул Ормандо в бока, и жеребец пустился в легкую рысь.
Майя поняла причину такой спешки, когда они с дядей слезли с Ормандо и побежали в сарай. Кобыла рожала.
Это
