работая в родной мэрии, загребая с письменного стола пакетики с деньгами, он не раз подумывал о том, как было бы неплохо убраться в какую-нибудь уютную европейскую страну. Мысль о возможной эмиграции была тогда абстрактной, туманной и расплывчатой. Теперь же Константин Иванович твердо шагнул в многочисленные ряды соотечественников, которые решили, что надо во что бы то ни стало улизнуть подальше от непредсказуемой и бестолковой родины – пока Россия, эта громадная свинья, ошалевшая, мечущаяся одновременно и от голода, и от обжорства в постоянно сужающемся загоне, не затоптала их, как цыплят, своими изгаженными ногами.
Цыпленка Букорева удерживало лишь одно: по его подсчетам, чтобы чувствовать себя за рубежом уверенно, нужно было переправить в какой-либо из швейцарских банков миллион, а лучше – два миллиона американских долларов. После покупки московской квартиры, а также после того, как красавица жена, с энтузиазмом взявшаяся за обустройство семейного гнездышка, накупила в дом дорогой мебели, различного рода японской электроники, роскошной посуды, статуэток, торшеров и прочего добра, – после всего этого в заветном сейфе осталось около трехсот пятидесяти тысяч. Жена, между тем, считала, что нужно еще купить и автомобиль, обязательно иностранный и новенький. Константин Иванович приобретать иномарку не хотел: опасался, что завистливые соседи могут натравить на него каких-нибудь местных бандитов. В немилосердно жесткой беседе Букорев изложил жене свою точку зрения, чем впервые ее обидел. Он объяснил жене, что в виду предстоящей борьбы за миллион (а лучше, два миллиона) долларов такие устремления являются дешевым пижонством, которым, по его мнению, может отличаться только кое-кто, кого вытащили из грязи в князи.
Позже он принес извинения, однако образовавшуюся в их отношениях трещину это покаяние зацементировать не смогло, потому что в их взглядах на жизнь обнаружилось еще одно, гораздо более существенное противоречие. Она хотела ребенка, а он – нет. Вернее, он тоже хотел иметь одного-двух наследников, но позже – после переезда за рубеж.
Когда Константин Иванович рассказал супруге о своих пилигримских планах, то встретил глухое непонимание: она и слышать не хотела о переезде за границу. Тем не менее, Букорев бесповоротно решил, что покинет Отчизну – с женой или без нее. Хотя благоверной постарался внушить, будто заговорил о загранице в сердцах и ни на какой такой дурацкий Запад лыжи навострять не собирается.
Шло время, Букорев день-деньской бил баклуши и нервничал. Но вскоре период внутренних метаний миновал. Однажды вечером, сидя с женой на кухне, Константин Иванович прочел в «Известиях» небольшую заметку, в которой сообщалось о гибели мэра его родного городка.
– Гляди-ка, – сказал Букорев жене. – Тут про нашего Самохвалова написано.
– И что там?
– Сняли его с занимаемой должности.
