цеха Мазур стать еще и владельцем государственного магазина «Соки-воды», – все, все эти Сучковы, Шмыгуновы, Мазуры обращались со своими думами и заботами к Константину Ивановичу. Их гордые начинания, а затем и славное развитие этих начинаний находили поддержку у Букорева, и левая рука мэра неустанно сгребала со своего письменного стола оставленные посетителями конверты. Стоит ли уточнять, каково было содержимое конвертов? Во всяком случае, посетители не уточняли: сумма оговаривалась заранее.
Понятно, что, честно ссыпая львиную долю выручки в карман градоначальника, Букорев тоже не оставался внакладе. При этом его ничуть не томило то обстоятельство, что, имея в глазах Самохвалова не меньший, а возможно и больший вес, чем восторженный вице-мэр Воскресенский, сам Константин Иванович всегда пребывал за кулисами общественной жизни. В отличие от правой руки мэра, Букорев не громил на митингах теорию и практику коммунизма, не рассуждал в печати о судьбе экономических реформ, не дарил перед фотокамерами игрушек питомцам детского дома. Букорев всячески сторонился публичной деятельности и вообще не любил выделяться. Уже будучи состоятельным человеком, он не построил себе каменный дом у реки, не купил «Мерседес». Он не наведывался в столицу покутить в казино. Жил себе потихоньку скромным холостяком в однокомнатной квартире, а когда Самохвалов, распарившись в сауне и выпив свои ежедневные 300 граммов водки, принимал от Константина Ивановича дежурный пакет денег и при этом дружески упрекал его: «Эк ты, Костя, незаметно живешь, хитрюга. Ты, небось, еврей?» – Букорев только отшучивался: «Предки – не депутаты, их не выбирают», – хотя ни один из его предков евреем не был.
Дальнейшие события в городе показали, что в лихие и диковинные времена состоять при градоначальнике шуйцей не в пример безопаснее, чем числиться его десницей.
Те трагические события, надо сказать, произошли совсем не по недоразумению и далеко не случайно – они логично проистекли из своей драматичной предыстории.
В советские годы тогда еще не господин, а товарищ Самохвалов занимал пост директора единственного во всей округе крупного завода. Уже тогда он был реальным хозяином города, единолично решавшим судьбы людей, так что население выбрало Самохвалова в мэры, скорее, по холуйской привычке, чем из каких-либо иных чувств или соображений. Сам Самохвалов тоже по привычке считал, что без его чиха здесь ни одна былинка не шелохнется и что иначе и быть не может.
Между тем, на окраинах города, в заброшенных углах этого человеческого сада, среди бог знает какого бурьяна, вдруг повылезали молодые, динамично развивающиеся ростки, которые с невероятной скоростью простерли свои корни по всей окружающей почве. Во дни, когда небо над Россией было особенно низко и облачно, свету явилось племя младое, бесноватое, которому умирать было не больно. И убивать
