которых мы изучали на уроках латыни.
– Зевс, – сказал я. – Гера. Аполлон. Вы про них говорите.
И снова в безоблачном небе прогремел далекий раскат грома.
– Молодой человек, – вмешался мистер Ди, – на вашем месте я бы все же не стал так беспечно обращаться с этими именами.
– Но они же выдумка, – возразил я. – Мифы, которые объясняли появление молнии, смену времен года и все такое. Люди верили в это в донаучные времена.
– Наука! – усмехнулся мистер Ди. – Скажи-ка мне, Персей Джексон, – я вздрогнул, когда он назвал мое настоящее имя, которое я никогда никому не говорил, – что будут думать люди о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Они скажут, что это дремучие бредни, – вот что. О, обожаю смертных: они ничего не умеют адекватно оценить. Считают себя таки-и-ми продвинутыми. А на самом деле как, Хирон? Посмотри-ка на мальчишку и скажи мне.
Мистер Ди мне не слишком нравился, но то, как он назвал меня смертным, намекало на то, что сам он… им не является. Этого хватило, чтобы к горлу подступил комок, и я догадался, почему Гроувер старательно глядит в карты, жуя банку и держа рот на замке.
– Перси, – сказал Хирон, – можешь верить или не верить, но бессмертный значит бессмертный. Можешь хоть на миг представить, каково это – никогда не умирать? Не стареть? Просто существовать вечно.
Я чуть было не ответил первое, что пришло на ум: что звучит это отлично, но тон Хирона заставил меня задуматься.
– Хотите сказать, независимо от того, верят в тебя люди или нет? – спросил я.
– Именно, – кивнул Хирон. – Если бы ты был богом, тебе бы понравилось, что тебя называют мифом, старой сказкой, объясняющей, откуда берется молния? Что, если я скажу тебе, Персей Джексон, что однажды люди назовут тебя мифом, придуманным, чтобы объяснить, как маленькие мальчики могут пережить потерю матери?
Сердце бухнуло у меня в груди. Он зачем-то пытался меня разозлить, но я не стал поддаваться.
– Мне бы это не понравилось, – ответил я. – Но я не верю в богов.
– Лучше уж поверь, – пробормотал мистер Ди, – пока один из них тебя не испепелил.
– П-прошу вас, сэр, – взмолился Гроувер. – Он только что потерял мать. У него шок.
– Везунчик, – буркнул мистер Ди, делая ход. – Жаль, что я прикован к этой убогой работе и должен иметь дело с мальчишками, у которых даже веры нет! – Он взмахнул рукой – и на столе появился кубок: словно солнечные лучи преломились и соткали стекло прямо из воздуха. Сам собой кубок наполнился красным вином.
У меня отвисла челюсть, а Хирон даже бровью не повел.
– Мистер Ди, – напомнил он, – вам запрещено.
Мистер Ди взглянул на вино и изобразил изумление.
– Ну надо же! – Он поднял глаза к небу и завопил: – Старые привычки! Простите!
Еще один раскат грома.
Мистер Ди снова взмахнул рукой – и бокал превратился в банку диетической колы. Он горестно вздохнул, открыл банку и вернулся к игре.
Хирон
