о зреющем недовольстве. Но спиртного в вездеходе не оказалось. После получасовой беседы нашего маленького начальства с их большим народ начали вызывать для голосования. Один за другим работяги выходили из балка со станцией и урной, зло плевались и выбрасывали в снег неиспользованные бюллетени. Заходили на кухню ко мне и подписывались под коллективной кляузой. Где-то посеред «голосования» забежали и оператор с помощником. Еще раз извинились, что подписаться не могут, признались, что сами проголосовали. Под конец к урне прошли братаны-авторитеты. Что-то слишком долго они там задержались, а когда вышли, странно блестели их глаза. Вдруг выяснилось, что человек пять начальство может взять к себе в вездеход – отвезти дня на три на базу. Юрика с Сашей, старого бича-алкоголика Женю, еще пару человек – пусть, мол, хоть кто-то передохнет: в поле работы осталось не так уж много. Я сунул Юре бумажку с нашими подписями:
– Подпиши!
– Да-да, конечно, – торопливо ответил синеглазый красавец, – потом подпишу, сейчас некогда, – он уже залезал в вездеход.
– Не забудь отправить письмо – вот в этом конверте!
– Отправлю, не беспокойся, – ответил он уже гораздо уверенней, и я успокоился.
Через несколько дней они вернулись. Вид у них был смущенно-веселый и явно заговорщицкий. Непонятно чем умиленный Юрик. Улыбающийся в рыжую бороду обычно хмурый финн Саша. Что-то знающий, но с независимым видом посматривающий по сторонам старый бич Женька. Пятерка зашла в балок братьев, и несколько любопытствующих протиснулись за ними. Юра огляделся, сунул руку под бушлат и отчасти театрально извлек из-за пазухи маленький, размером с кулак пушистый комок – всего лишь за две-три недели до того прозревшего котенка. Взглянуть на это диво пришли почти все. Диво сидело посреди вагончика и облизывалось. Кто-то уже достал сухого молока и разводил его кипятком. Немного спустя миску с молоком выставили на мороз, чтобы оно побыстрее остудилось. Тем временем в одном из углов проснулся Тузик, а от кухни, привлеченные суетой, прибежали Фортуна с Бармалеем. Молоко поставили перед котенком, но собаки, впервые в жизни видевшие такое существо, восприняли этот жест на свой счет и в простоте душевной с трех разных углов балка двинулись к миске. Через секунду случилось страшное. Наш мирный домик на полозьях наполнило шипенье тысячи змей, а серо-белый комок в центре, бешено вращаясь, раздулся до размеров футбольного мяча. Когтистые молнии ударили одновременно во все стороны, и в то же мгновенье в воздухе повис скулеж Бармалея и обиженно недоуменный плач щенка. Проворная Фортуна вовремя успела отпрянуть в сторону. Крохотное зеленоглазое чудище с довольным урчанием лакало молоко, победительно поглядывая на забившихся в ужасе по углам несчастных соперников. Бодливой козе Бог рог не дает. Были бы кошки размером с овчарку – страшнее бы не было в мире зверя…
Полевой сезон шел к концу. Мы добивали последние участки ближних профилей (дальние сделали
