от мужчины, нарочито поправляя сережки у ближайшего зеркала. – Ты же не животное, Коулман, – стебусь над своим похитителем я, откровенно смеясь в лицо опасности. – Ну что, какие же великие дела нас ждут?
– Пойдем со мной и узнаешь, – глухим тоном произносит Коулман, сгибая руку в локте таким образом, чтобы я могла взять его под нее.
– Не поздоровится тебе, если кто-то узнает меня, – парирую я, выходя с Мердером из номера.
Я должна чувствовать отчаяние, ужас, желание немедленно вернуться домой.
Но ничего этого нет.
Все, что я ощущаю – предвкушение хорошего вечера, приятной неизвестности и долгожданной свободы.
Возможно, я не хочу, чтобы родители или Амиран нашли меня. И это пугает меня куда сильнее, чем вполне миролюбивый сегодня Мердер.
Глава 3
Мы спускаемся в лобби по парадной лестнице. Ее масштабы впечатляют, даря мне ощущение того, что я нахожусь в итальянском средневековом замке. Не скажу, что являюсь фанаткой подобной напыщенности, но глаз определенно радуется смене обстановки и чему-то новому. Анмар прекрасен со своей восточной культурой, но вся эта пустыня уже давно мне застряла поперек горла.
Первое, что бросается в глаза, когда мы оказываемся внизу – разноцветные стеклянные цветы прямо под потолком. Кажется, что небосвод здания представляет собой тысячи бутонов, от которых исходит легкий аромат, не имеющий ничего общего с деньгами и грехопадением.
– Так пахнет свобода, детка, – заявляет Коулман, заметив, с каким любопытством раздуваются мои ноздри. – Это люстра, – поясняет он, кивая в сторону потолка.
– Такая огромная, – восхищенно шепчу я, постоянно оглядываясь по сторонам.
Меня захватывает абсолютно все, что вижу. А еще больше будоражит то, что взгляды многих прикованы ко мне. И мужчин, и женщин. Одни смотрят с неподдельным интересом, другие – с откровенной завистью. Как бы там ни было, Коулман сделал все, чтобы я не осталась незамеченной, когда выбрал для меня это платье.
– Ты крадешь девушку, а потом делаешь так, чтобы она оказалась в центре всеобщего внимания? С конспирацией у тебя явные проблемы, Кол, – получаю маниакальное удовольствие, цепляя его. И это взаимно. Мы обмениваемся оценивающими ухмылочками с явным подтекстом: «Игра началась. Сейчас я надеру тебе задницу».
– Я все держу под контролем, Пикси. Немного внимания тебе не повредит. К тому же мне нравится, когда все хотят то, что принадлежит только мне, – с придыханием заявляет мужчина, рождая очередной табун мурашек, танцующих на моем затылке.
Как он это делает? Его обаяние однажды убьет меня.
– Остальной сброд может лишь смотреть и пускать слюни на мою греческую богиню, – его ласка убивает меня каждый раз. Дает мне слишком большую надежду на то, что он другой.
Он изменится. Со мной, ради меня, из-за меня…
Это
