разведоперации. Без труда они купили и пригнали пару коров, десяток бычков поставили на откорм, благо, что и пасти не надо: бывший хозяин обнес свои тридцать гектаров выпасов и семьдесят – посевов клевера проволочной поскотиной. Уже получена ссуда в банке на приобретение пасеки в двадцать пять ульев и всего необходимого инвентаря, чтобы сделать кочующий пчельник на базе грузовика ГАЗ-66 с прицепом – с ней можно было все лето ползать по «треугольнику»: лучшего предлога не придумать.
С первого же дня знакомства со своей «женой» Георгий понял, что вряд ли когда свыкнется с мыслью, что они так и останутся чужими людьми. И что станут жить под одной крышей как начальник и подчиненный, а не как мужчина и женщина.
Еще в Москве Георгий привез Татьяну к себе домой и, говоря языком бабников, распустил перья. Она весьма искусно ему подыгрывала, пила шампанское, кокетничала и заметно хотела понравиться, что было совершенно естественно: пожалуй, не одна она из «женского батальона» с удовольствием бы поехала поработать года на два в экзотических условиях фермы в карельских сопках среди голубых озер и рек, где плещется форель. Вместо того чтобы прислуживать какому-нибудь ожиревшему директору оборонки или вовсе таскать белье и стелить постели в гостинице, попутно выполняя литерные мероприятия.
Он почти не сомневался в успехе первого вечера и порой мстительно вспоминал свою бывшую законную жену, в простреленной постели которой наверняка уже лежал любовник, о котором она напоминала часто и навязчиво. После двух ночи Георгий открыл дверь ванной комнаты.
– Старший лейтенант Курдюкова! Сначала сюда, а потом – в койку!
– Есть, товарищ майор! – откликнулась Татьяна и без всяких комплексов попросила халат или на крайний случай длинную мужскую рубашку, потому что ночью она зябнет.
Он дал ей халат и пообещал, что сегодня будет тепло и, может быть, даже жарко.
Пока он на правах хозяина прибирался на кухне, Татьяна выполнила приказ, и Георгий явился в спальню как молодожен к брачному ложу.
– Извините, товарищ майор, – вдруг трезвым и холодноватым голосом сказала она, – служба на сегодня кончилась.
Я и так работала до двух часов. Спокойной ночи.
Он тогда еще не поверил в стопроцентное «динамо», хотел пошутить:
– Я по легенде – бабник и обязан работать всю ночь. К тому же нам следует приспосабливаться друг к другу, не так ли?
– Непременно, Георгий Петрович. Вот и будем приспосабливаться.
– Так в чем же дело? Сейчас и начнем.
– Начнем. Идите спать. На диван. Или мне уйти?
Он ощутил прилив раздражения от ее внезапной сухости и решительности, однако настаивать сейчас, тем более проявлять свою волю было глупо. Судя по ее тону, она не моргнув глазом пойдет на обострение, и вовсе не из-за своего целомудрия,
