терапию первых лет «демократии», был диплом экономиста или юриста, который, как казалось, открывает двери в мир достатка и превращается если и не в лопату, то уж точно в совок, которым можно будет грести деньги, занимая должности во всевозможных ООО и ЗАО. Стас никогда не утруждал себя муками выбора будущей профессии и без раздумий по примеру родителей выбрал стезю экономиста. Проблем с поступлением в престижный вуз не предвиделось – умение воспринимать учебу как работу и добиваться цели всегда было его отличительной способностью. Правда, в те годы этот набор качеств еще не гарантировал поступления, но, к счастью, деканом одного из престижных экономических факультетов страны оказался старый институтский приятель отца. А это уже было весомой заявкой на возможность получения отсрочки от армии настоящей и пополнение армии студенческой. Так что выбор был очевиден – так было проще для всех, и Ратников, не задумываясь, пошел по заранее определенному кем-то пути.
Конечно, даже среди его знакомых и одноклассников были те, кто грезил о чем-то другом, но, по правде, ни будущих учителей, ни медиков, ни инженеров Стас не знал. Но часто встречался с особой группой сверстников. Тех, которые, оценив происходящее в стране, еще со студенческой скамьи стремились оказаться в совершенной иной экономической роли, чтобы, примерив на себя погоны и фуражки, строго следить, как бы их товарищи не заработали лишнего. Ну, или, на худой конец, не забыли отдать часть того, что заработали, нужным, хорошим и очень уважаемым людям. Временами, уже будучи студентом, Ратников, глядя на самодовольных и состоятельных выпускников кафедры налоговой полиции, задумывался, а не переметнуться ли и ему в их лагерь? Но это было сложно, требовало дополнительных усилий, изменения удачно состряпанных жизненных планов, так что от этой идеи он быстро отмахнулся, даже не успев всерьез о ней поразмыслить.
Стас не думал и о том, в какую область полуразрушенной экономики податься, предпочитая спокойно плыть по течению от семестра к семестру. Он уже тогда знал, что особую роль на фронтах бескомпромиссной борьбы за денежные знаки играло тогда еще едва народившееся и уже чуть было не погибшее под завалами кризиса 1998 года, но отныне более стойкое и гордое племя банкиров. Вечные посредники, которые даже не подозревали, что многим из них уготована роль мифического Харона, который так же когда-то препровождал своих клиентов, уплативших навлон, к неминуемому забвению и небытию.
Это был уникальный мир, который много лет жил своей странной жизнью, где тысячами различных «строй», «пром», «торг» и прочих «экономов» заправляли колоритные и неповторимые персонажи. Правда, вскоре выяснилось, что, в отличие от мрачного греческого старика, большинству из них тоже суждено закончить путь и вслед за пассажирами сойти со своих лодок, весьма комфортабельных и дорогостоящих, на конечной остановке, с которой нет возврата.
