но помощь принял с благодарностью и нетерпением. Солнце лишь лениво поднималось за Днепром, а я уже рвался в дорогу.
– Хотел я отдохнуть день-другой – проворчал Авраам – Но видно придется вначале переправить тебя на тот берег. Чуть позже встретим Магуту с моим возом и пойдем на переправу.
– Кто тебе Магута? – спросил я.
– Он мой проводник через земли полян. Магута Полянин знает здесь каждый камень, каждый куст, поэтому помощь его бесценна. А еще, он мой друг. Но и ты теперь, после того письма, тоже мой друг и поэтому надо бы тебя приодеть.
– Рубль серебра – это много или мало? – спросил я и показал ему свои «рубли».
– Никому не показывай – испуганно вскинулся он – Здешний князь запрещает торговать на серебро, только на арабские дирхемы или на ромейские солиды. А твое серебро немалого стоит, особенно сейчас, когда в Цезарь-граде начали добавлять медь в монету, поэтому надо бы тебе помочь. Я, конечно, торговец, и любого другого ободрал бы как липку, но ты один из наших. Пожалуй, дам я тебе за серебро новую одежду и отсыплю еще немного дирхемов.
Когда мы шли вниз по Подолу на встречу с Магутой у переправы, я выглядел, хоть и не щегольски, но вполне достойно. Новые холщовые штаны были полосатыми, как у Магуты, на ногах у меня были кожаные постолы, подвязанные кожаными же шнурками, на голове заячья шапка, на плечах – шерстяной плащ, а под ним котомка. В котомке было много полезных и совершенно необходимых вещей: три пары лаптей, игла с ниткой, заплатки на штаны, огниво, трут, бечевка и запас сухарей. Из потусторонней одежды, я оставил себе только прочную льняную рубашку, соединив ее полы шнурками через петли и следы от пуговиц. Теперь она походила на верхнюю одежду гусара, называемую, вроде бы, ментиком. За кожаный пояс я заткнул короткий нож, а в руках держал подаренную Кормильцем рогатину. Хотелось бы более серьезное оружие, но хороший лук или, того паче – меч, стоили много больше моих «рублей». Там же, за поясом я спрятал потайной кисет с десятком серебряных дирхемов. Подбородок уже начал обрастать щетиной и почти никто в Киеве не косился на меня с подозрением.
Магута уже ждал нас с возом.
– А ты красавец, Арье – улыбнулся он.
Переправа представляла из себя хилые мостки, к которым было привязано несколько лодок. На одной, самой большой из них, было подобие палубы, на которой, без особых удобств, могли разместиться несколько лошадей или воз с волами. Но даже это судно казалось утлой лодчонкой на фоне широкого Днепра и я невольно залюбовался могучей рекой.
– Знаешь ли ты, Арье – повернулся ко мне Авраам – Что у этой реки много названий. Поляне зовут ее Славутич, ромеи – Борисфен, а мы – хазары – Самват или Израй.
– Почти как Израиль – сказал я.
– Да – подтвердил он, но пояснять не стал.
– «Редкая птица долетит
