Ким клал на неё руку и представлял, как когда-то, лет восемьдесят назад, детская ладонь лежала на этом же самом месте. Ладонь сына какого-нибудь инженера, покорителя Заполярья, которого уже нет в живых.
Ким занимал себя такими мыслями, высасывая базу «Талем» как мозговую косточку, потому что в остальном развлечения здесь были скудны.
Дома его ждала коллекция старых фильмов XX века, дополненная множеством нейросетевых ремейков, которые быстро надоели из-за бесхитростности сюжетов. Современные фильмы были ему недоступны, отчего Ким особенно остро чувствовал стерильность собственного разума. Он мог генерировать фильмы на свой вкус, но это оказалось скучно. Создатели нейросетевых картин убеждены, что в мире существует только три типа сценариев, и какой бы набор актёров не задавал Ким, нейросеть с азбучной чёткостью сводила повествование к одному из принятых шаблонов.
Ким предпочитал игры. Сетевые дипплеи на «Талеме» оказались под запретом, и Киму были доступны только несколько квестов и шутеров, красивых, но ужасно примитивных. Порой он коротал время в Cosyland, помогая пещерному народцу пересечь великую пустыню. Народец был настолько бестолков, что Ким, продлевая его глупый поход, явно спорил с мудростью эволюционного отбора.
Иногда Ким предпочитал шутер After Tomorrow, довольно претенциозный и оттого особенно комичный. Это была постапокалиптическая игра, где отряд разномастных головорезов пробивался через опасные территории к Земле обетованной. В банде Кима был массивный нигериец, латинос с рассечённым лицом и лесбиянка, жизненная драма которой обострялась отсутствием других женщин в игре. Руководил отрядом бывший советский военный, которого требовалось звать либо товарищ полковник, либо Николай Петрович.
Отряд путешествовал по территории бывшего Советского Союза, но Киму надоела их бессмысленная погоня, и последнее время он заходил в игру лишь для того, чтобы послушать местные бредни или переспать с единственной девицей, которая, несмотря на ориентацию, не брезговала Кимом.
Не замечая распада морали в коллективе, при каждом появлении Кима неутомимый Николай Петрович сверкал вразнобой стеклянными глазами и провозглашал:
– Ну что, сынки, вы готовы? Сегодня – важный день. Сегодня мы возьмём укрепление Салаха и освободим заложников.
Этот бравурный монолог повторялся раз за разом, хотя караван вот уже полгода не двигался с места, а Салах продолжал царствовать в своей степи.
Оставаясь один, Ким иногда подолгу смотрелся в зеркало, пытаясь прочитать в отметинах на коже собственное прошлое. Не видя на «Талеме» других лиц, он разглядывал себя с некоторым удивлением и постоянно менял мнение, не в состоянии определиться, нравится он себе или нет. Когеренция приучила его не абсолютизировать то, что человек обычно считает неотъемлемой частью себя, скажем, собственное тело. Ким смотрел на свои русые волосы, которые спадали на лоб, и думал о том, какую причёску носил
